поменять человека?
Не хочу показаться поверхностной и зацикленной на внешности, но если бы в то время он выглядел так же, как сейчас, я бы не стала ему настолько откровенно строить глазки. Я бы расценивала его серьёзно. И я бы никогда не поступила с ним так, как поступила.
– Прошу встать! – объявляет секретарь, и мы с юристом оппонента поднимаемся, встречая соизволившего всё же появиться Богданова. Тот проходит мимо быстрым шагом и занимает своё кресло. Я пялюсь на кусочек его галстука и белоснежный ворот рубашки, выглядывающие из-под чёрной ткани. Мне та-ак непривычно видеть его в черной мантии! Он молод, но зелёным не смотрится. Напротив, я бы дала ему лет тридцать шесть.
Председательствующий объявляет:
– Здравствуйте, присаживайтесь, пожалуйста.
И я плюхаюсь на свой стул, потому что мои колени снова начинают дрожать. Мне нужна эта работа. Я просто обязана переломить ситуацию в свою пользу!
Заседание проходит по стандартному сценарию: сначала выступает юрист истца, потом я.
– Представитель ответчика, – обращается ко мне Богданов. Смотрит прямо, немного хмурится. От его строгого низкого голоса у меня во рту пересыхает. Триггерит, триггерит! Я снова вижу перед глазами того тощего помощника, которого однажды грубо высмеяла при всех. Моргаю, прогоняя видение. – Поясните по существу заявленного ходатайства, – говорит он мне. Пауза затягивается, он повторяет прерывисто: – Чуть быстрее. Если можно. Пожалуйста.
Он явно очень торопится. Ещё бы! Нужно нагнать почти половину рабочего дня! Поднимаюсь и начинаю объяснять. Всё чётко и по сути: я готовилась, но он прерывает на полуслове:
– Процессуальный документ я уже читал, можете ли вы добавить что-то новое? – и выжидательно смотрит на меня. Он помнит, я знаю. Он всё прекрасно помнит и ненавидит меня за те слова. Клянусь, его глаза в этот момент темнеют. Там будто черти затаились, притихли в яркой зелени и тоже смотрят, выжидают. Сглатываю.
– У меня нет сомнений в том, что суд ознакомился с ходатайством, однако предполагаю: сегодняшнее дело далеко не единственное, которое рассматривает суд. В связи с этим я решила освежить существенные аспекты, – произношу речь официально, но при этом смотрю ему в глаза. Пристально смотрю. Хочется прижать руку к груди, так сильно колотится сердце. Я хочу пробудить того хорошего парня, который звал меня на свидание. Хочу, чтобы он простил меня.
– Ваши предположения впредь оставляйте при себе. Суд на память пока не жаловался, – цедит сухо.
Суду стоит пожаловаться на отсутствие воспитания.
– Тогда я полностью поддерживаю позицию, изложенную письменно, – присаживаюсь.
В этот момент с места подскакивает юрист истца:
– А у меня дополнения есть! – и начинает тараторить.
Суть дела это не меняет, но плохо то, что последнее слово за оппонентом. А я вроде как… сдалась раньше времени. У меня глаза болят от того, как
