лишь потрескивающее пламя костра и неумолимая тьма за пределами отбрасываемого им света.
Вскоре из ближайшего участка джунглей появился Джино. К костру он вернулся целым и невредимым, хоть и явно озадаченным.
– Что случилось? – спросил Даллас.
– Не знаю, – нахмурившись, ответил Джино. – Ничего.
– Тогда в чем дело? – спросил Херм.
– Мне послышалось, что там кто-то шевелится, но, похоже, я ошибся.
– Где именно?
– В кустах.
– Так послышалось или нет?
Джино подступил к нему.
– Я только что сказал, что послышалось. Но, похоже, я ошибся.
– Ты? Ошибся? Брось, не может быть.
На Джино снизошло какое-то жуткое спокойствие. Было в этом что-то тревожное. Что-то хладнокровное и хищное, как у замирающей перед броском змеи.
– Мы все устали, – сказал Даллас. – Джино, почему бы тебе не попробовать отдохнуть, давай я недолго подежурю, а?
– Я и сам могу…
– Да, знаю, но все равно можно я посижу. Отдохни немного.
Казалось, он еще целую вечность буравил Херма взглядом, после чего ответил:
– Хорошо.
Затем, когда он лег рядом с Харпер, а Херм сел у костра, Куинн подползла к Мердоку успокоить, что все в порядке. Затем присоединилась к заступившему на дежурство Далласу.
– Иногда мне кажется, что он хочет, чтобы Джино надрал ему задницу, – прошептал ей Даллас.
– Однажды тебя не будет рядом, чтобы спасти его.
– В любом случае, я не уверен, что смогу спасти. Джино – это натуральная пороховая бочка.
– А Херм – спичка, – прошептала Куинн.
Примерно через час она уснула, положив голову мужу на колени. Даллас не спал, старательно наблюдая за джунглями и окружающей тьмой. В какой-то момент он оглянулся и увидел, что Джино и Харпер приникли друг к другу. Насколько он мог судить, они оба спали. Даллас не привык видеть Джино столь уязвимым. И тут Далласу пришло в голову, что за все годы знакомства он еще никогда не видел Джино таким. Его напористость и бравада исчезли, и он стал похож на спящего ребенка, невинного и беззаботного.
Затем Даллас взглянул на Мердока. Из-за пораненных глаз сложно было понять, но, похоже, он тоже спал. Об этом говорила равномерно вздымающаяся и опускающаяся грудь.
Херм все еще сидел у костра напротив него и таращился на пламя.
– Господи, мужик, а ты чего не спишь? – тихо спросил Даллас.
Тот поднял глаза и посмотрел на него сквозь пламя. Даллас никогда еще не видел у Херма такого взгляда. Было в нем что-то пугающее. Будто у него внутри поселилась ненависть, едва сдерживаемая ярость. Похоже, пороховой бочкой был не только Джино.
– Ты в порядке?
– А ты? – Херм снова перевел взгляд на огонь. – Разве кто-то из нас в порядке?
Даллас не ответил.
Ночь тоже молчала, храня свои секреты. А тьма продолжала наступать.
Когда
