в этом сомневалась. Она успела составить свое представление о характере Филиппа, только что дополнив его обрывками сведений из разговора с Ангелами; он всегда казался ей человеком, способным сжечь мосты, не оглянувшись на пожар.
И в этом они тоже оказались похожи…
– Что – но? – Он все еще хмурился, и Габриэль запоздало поняла, что не закончила предложение.
– Я признаю, что у тебя могут быть свои секреты. – Она лукаво покосилась на Филиппа и с облегчением увидела промелькнувшее в его взгляде изумление. – Да, так бывает.
– Бывают женщины, которые не хотят знать все? – Казалось, что в его шутке было слишком много серьезности.
– И мужчины, которые не задают вопросов, – ее ответ был таким же серьезным, но в следующую секунду Габриэль вновь насмешливо прищурилась: – Хотя я бы ответила честно, если бы ты спросил.
Филипп рассматривал ее со странным выражением, опасливо и слегка неуверенно, как некую диковину, с которой он толком не знал, как обращаться. Габриэль затаила дыхание, бесстрашно встретив его взгляд; момент затянулся – и миновал, обернувшись обоюдной неловкостью.
– Ты вернешься на конференцию? – спросила она, первой шагнув на дорожку, ведущую к выходу из парка.
– У меня есть дела в городе, – уклончиво ответил Филипп, и на мгновение Габриэль подумала, что попросту успела надоесть ему за эти три долгих дня; подумала – и закусила губу, радуясь, что он не может видеть ее лица. – Но я бы прогулялся вечером к Собору. Чем черт не шутит, может, нарвемся на второй раунд с местным населением.
Она все еще смеялась, когда парк закончился, и перед ними открылась аллея, ведущая к центру.
– Подожди здесь, – слова МакГрегора прозвучали приказом, и Габриэль осталась на месте, вновь поразившись тому, что слушает его беспрекословно. Что-то было в нем такое, что вызывало желание делать так, как он скажет; какой-то властный, обычно присущий военным, авторитет, уверенность, что другие не могут не выполнить приказа… отчасти это раздражало, напоминая о другом человеке с такой же манерой.
О нем Габриэль думать не хотела.
За оградой парка Филиппа дожидались трое мужчин все в тех же байкерских «цветах»: двое имели холодную скандинавскую внешность, один был больше похож на итальянца или испанца. Этот южанин и заговорил первым.
С такого расстояния она не могла слышать слов, но ей вполне хватило выражений лиц – суровые, злые, обвиняющие. Состояние Филиппа можно было понять лишь по обращенной к ней спине, напряженной и прямой. Злой спине, если так вообще можно было сказать.
МакГрегор вскинул голову и что-то ответил – дерзкое, судя по тому, как вытянулись лица остальных. Тот, что был похож на испанца, сделал шаг вперед, выводя руку из-за спины, но ничего толком предпринять не успел. Филиппу хватило одного скользящего движения, чтобы оказаться у него за спиной и заломить руку, сжимающую нож. Лезвие серебристой рыбкой нырнуло в траву, посеревший от боли парень рухнул на колени.
Носком
