кошку, которая стояла на сцене с микрофоном, неоновые буквы имени Леня на английском, прожекторы, занавес, колонки (всю байду). Хитрого кота, который незаметно из кулуаров выпускает газ зелёный из баллона. И публику – человекоподобных разных животных в костюмах, которые в истерике падают под столы, прыскают изо рта водой и т. п. в зелёном тумане. Довольно круто вышло, мне понравилось.
И вот, после ночи наступила среда, а в этот день нет той группы JA, на которой мы видимся. Но я всё равно вложил рисунок в тетрадь, а её кинул в портфель. А вдруг? Я даже придумал, как это клёво подарить. Я написал «это», потому что, если быть всё-таки реалистом, – это полной пиздец. Я. Ей – никто. Как минимум, наркоша. Одежда потрёпанная и одна и та же. Номерами не обменяны. Хочет дать какой-то вонючий рисуночек. Нахрена? Он что, дурак?
Пошёл я тогда в другое место, на группу DA. По пути назад в богадельню я встретил её. С подружкой шла. Леня, по-моему, тоже удивилась, что мы встретились и, как обычно, полезла обниматься. В моей жизни вот эти обнимашки с девицами у меня вызывают дискомфорт. Я имею в виду приветствие таким образом и прощание. Во-первых, получается, каждого козла она так обнимает (я сам видел на JA). А вдруг какой баран подумает, что это так с ним флиртуют? В-третьих, я далеко не обниматься с вами желаю, мисс. Некоторые бывшие, когда я говорил, что им теперь вовсе не обязательно целоваться в щёчку и приобниматься при встрече со своими друзьями мужского пола, так как теперь есть я… смотрели на меня, мягко сказать, удивлённым взглядом. Типа современный же этикет. А я – пещерный человек. Сегодня мне как-то пофиг по большей степени на это. Толковая девушка, как показывает практика, сама прекрасно всё понимает – что мне нравится, а что не нравится. Быть недовольным поведением другого человека – это всегда мой личный выбор. Очень хреновый выбор.
Ну и говорю я ей, что она классно выступила. Она стала что-то отвечать (не помню, что – волновался), а я стараюсь быстро снять-открыть рюкзак со словами, что мне прислали фотку с её шоу. Тут она насторожилась, спросила: «Какую фотку?». Я протянул ей эти малевания. Она изменилась в лице. Будто я ей детёныша с другой планеты дал. Она улыбнулась, опять полезла обниматься со словами: круто, спасибо и т. д. Я бы с ней пошёл. Хоть, бл*ть, на край света. Но время поджимало, меня ждала моя богадельня. Мой милый домик для бомжей. По пути я размышлял о том, что мне надо радоваться. Ведь всё идёт ахренительно. А выше головы я пока не могу прыгнуть.
Когда про эти обнимания – вспомнил кое-чё. В детстве-юности я обычно ездил на каникулы на природу к бабушке и дедушке. И к таким же бабушкам и дедушкам той же местности приезжали другие ребятишки. С которыми я тусовался. Гова, например. Он аж из МСК добирался. Эля ещё была. Чёрт возьми, как же сильно и долго я её любил. Жаль, признался ей в этом поздновато. Ёлна была ещё. Нотя. Ещё ребята. И случилось как-то, что на зимних каникулах приехали только я и Ёлна. Ну мы вдвоём и гуляли-тусили, у неё дома залипали. Мне было 12–13 лет, ей 18–19. Она очень умная, добрая, весёлая
