показалось, что чьи-то кони, не выдержав напряжения, сорвались и понесли колесницу по полю, не разбирая дороги – в сторону сына Дроны, который из последних сил держал «Нараяну» в узде, направляя и приказывая. Но мигом позже я увидел исполина, возвышавшегося на месте возницы, и сразу же узнал сводного брата моего Арджуны.
Бхиму-Волчебрюха[8], сына Ваю-Ветра, Локапалы Северо-Запада.
Умом Бхима никогда не отличался; похоже, и «Песнь Господа» была этому силачу как тигру попона! И сейчас, вместо того, чтобы разоружиться и смиренно внимать проповеди Господа Кришны, сей «бык среди мужей» – бык и есть! – ломился на своей колеснице прямиком к сыну Дроны.
Грозно раскручивая над головой здоровенную палицу – любимую игрушку Волчебрюха.
Наперерез безумцу уже неслась колесница моего Арджуны, и Баламут-возница, забыв про «Песнь…», с перекошенным лицом крыл Бхиму на чем свет стоит. Оно и понятно – бык спутал все его планы, пойдя рогами вперед! Сейчас «Нараяна» ударит по герою, и хастинапурцы уцелеют, а Баламут лишится одного из лучших воинов – уж что-что, а драться Волчебрюх умел!
Вот колесница моего сына секунду идет вровень с упряжкой Бхимы, Арджуна что-то орет брату, но тот в ответ лишь хохочет – и тогда Арджуна прыгает.
Вытянувшись в полете атакующей змеей, мой сын успевает проскочить под размытым кругом, в который превратилась к тому времени раскрученная Волчебрюхом палица. И всем весом рушится на брата, просто-напросто снося его с колесницы! Оба приземляются по другую сторону повозки, подняв целое облако пыли; Баламут натягивает поводья, тоже спрыгивая наземь – и тут всех троих накрывает «Беспутством Народа»!
Так я накрывал Семипламенного, когда в летнюю сушь Агни пожирал леса, сетью из молний.
Пространство вокруг троицы плывет мелкой зыбью. Лицо Бхимы искажает гримаса боли и недоумения, Арджуна же поспешно отпускает брата, расслабившись и прикрыв глаза, пытаясь выйти из-под действия «Нараяны». Кришна же, надо отдать ему должное, остается почти спокоен.
Решился?
На что?!
И над Курукшетрой звенит крик:
– Если числятся за мной хоть какие-то духовные заслуги…
Черный Баламут собирал свой Жар в кулак!
Ответ не заставил себя ждать. Сразу гигантский волдырь вокруг Поля Куру становится видимым, радужно мерцает его оболочка, внутри сгущается пелена грязно-серого тумана, но я успеваю разглядеть: всех троих – обоих братьев и Черного Баламута – накрывает почти таким же, только куда меньшим волдырем.
И все: больше не видно ничего.
Там, в тумане-грязи, решалась судьба Трехмирья, а я выжатой тряпкой висел здесь, за границей гигантского кокона, и был бессилен не то что вмешаться – даже увидеть происходящее!
Если хлестать нагую Калу плетью значило бы подгонять Время – клянусь, я пошел бы на это!
…туман резко стал редеть, пошел рваными
Бхима – «Страшный», он же Бхимасена, «Страшное Войско», второй из братьев-Пандавов, носил прозвище Врикодара, т. е. «Волчебрюх» или «Волчья Утроба».
