в Европе, – с гордостью сказал Питер де Хох.
– Правильно, дело не в колониях и материальных благах, а в том, что устами нашего философа Спинозы свобода и равенство провозглашены главными ценностями общества и являются для нас таковыми, – несколько высокопарно заявил Терборх.
– Всё это так, но не забывайте об учёных и художниках, – подхватил разговор один из поэтов. – Нам есть чем гордиться!
– Да, в нашей маленькой стране художников больше, чем во всей Европе, и каких художников! Предлагаю тост за Голландию и голландцев! – с воодушевлением воскликнул Вермеер, поднимая бокал.
Катарина бросила на него восхищённый взгляд. Застолье продолжалось. Вскоре заиграли музыканты, молодые люди стали приглашать девушек танцевать. Ян подошёл к Катарине, слегка поклонился ей, и она подала ему руку. В этом жесте таилось столько женской грации, тепла к нему и какого-то её внутреннего трепета, что сердце Яна наполнилось нежностью.
Он подумал, что этот 1653 год оказался для него на редкость счастливым – он встретил такую девушку, о которой мог только мечтать, и по всему было видно, что она к нему благосклонна. Как всё замечательно складывается! Так замечательно, что становится страшно всё это потерять… «Лишь бы судьба была милостива к нам!», – пронеслось у него в голове. Но тревожные мысли улетучились так же быстро, как и появились. Ян качнул головой, словно отгоняя внезапные страхи, как отгоняют назойливых комаров, улыбнулся Катарине, которая, раскрасневшись в танце, была восхитительна, и сделал ей комплимент. Ему хотелось в полной мере насладиться счастьем, столь внезапным и оглушительным, и больше ни о чём не думать, не тревожиться!
Когда танец закончился, молодой человек поцеловал девушке руку и предложил ей отойти к окну. Их отражения проплыли в овальном зеркале, висевшем на стене, и художник отметил, что они с юной чародейкой прекрасно смотрятся вместе.
В карих глазах Катарины отражались огоньки свечей, и глаза её были похожи на лучистые янтари. Беседуя с девушкой, Ян стоял очень близко к ней, ощущая её тёплое дыхание и замирая от фруктового аромата её тела. Этот аромат напомнил ему запах спелых персиков – да, именно персиков, – такой нежный, едва уловимый, манящий… Художнику представилось, что он находится в прекрасном саду среди плодоносных деревьев и душистых цветов, над которыми хлопотливо снуют пчёлы, собирая сладкий нектар, – в саду, где всё пронизано неизбывной радостью жизни и счастьем!
Молодой человек поправил кружево на своей белой рубашке и спросил Катарину, играет ли она на каком-либо музыкальном инструменте. Девушка ответила, что училась играть на клавесине и брала уроки пения. Ян попросил её что-нибудь исполнить. Флейтист и скрипач вызвались подыграть Катарине, но она отказалась. С улыбкой поглядывая на Яна, она села за клавесин, неторопливо расправив складки платья, начала играть и запела. Голос у неё был чистый, ясный, а чуткие пальчики привычно и ловко прикасались к клавишам. Звуки её голоса, сливаясь со звуками инструмента, отзывались в сердце Яна всплесками радости.
Глаз
