тебя, никак, появилась пассия? – удивился Казанцев – Ну и кто же она?
– О-о-о! – протяжно пропел Мунивердич с иронией в голосе. – О-о-очаровательная барышня с золотистыми локонами и ресницами длиною в дюйм!
– Познакомь!
– Ни за что!
– Отчего так?
– Ха! О тебе же, негодяе, забочусь. Она та-а-акая красавица, что ты точно сойдёшь с ума. Только о ней и будешь думать. Службу забросишь, карьеру испортишь… Нет, не проси! Не познакомлю – зачем ломать тебе жизнь?
Вообще-то Казанцев и Мунивердич договорились сегодня о встрече, чтобы пойти в ресторан и отметить годовщину важного события. Ровно год назад они получили золотые погоны, то есть стали полноправными офицерами Российского Императорского флота. Успешно сдав практические экзамены специальной комиссии, они были произведены из корабельных гардемарин в мичманы (точнее, в мичмана, как говорили уважающие себя моряки). С того дня начался отсчёт времени нового этапа их по-настоящему самостоятельной жизни.
Друзья спустились по лестнице на Нахимовский проспект, пересекли Екатерининскую площадь и направились к гостинице «Кист», на первом этаже которой располагался их любимый ресторан – пожалуй, самый лучший в Севастополе. Они сели за отдельный столик, заказали графинчик водки, консоме профетроль на первое, котлеты марешаль под соусом бешемель на второе и кизиловое мороженое на десерт. Шеф-повар «Киста» Каприоти был просто кудесником, и каждое созданное им блюдо представляло собой шедевр кулинарного искусства.
Но в полной мере насладиться праздничной трапезой юным офицерам не удалось. За соседним столиком расположилась малоприятная компания – трое криминального вида мужчин, заказавших изрядную дозу элитного алкоголя. Мунивердич интуитивно почувствовал, что такое соседство может испортить вечер, подозвал официанта и попросил предоставить другой столик. Увы, это оказалось невозможным: свободных мест в ресторане не было. Ну что ж, нет так нет… Главное, не обращать на этих типов внимания – они того не заслуживали.
Но по мере опустошения бутылок развязная троица стала вести себя вызывающе. Особенно шумным был дёрганый тип с ярко выраженной семитской внешностью. Он изъяснялся на смеси суржика и уголовной фени с характерным одесско-еврейским акцентом. По его наглому виду и бегающим глазкам, ощупывавшим всех проходивших мимо дам, Казанцев предположил, что он является содержателем публичного дома. Про себя он нарёк его Рабиновичем.
Рядом с «Рабиновичем» сидел некий молчаливый сударь в хорошем костюме, но с совершенно незапоминающейся внешностью. Такому хорошо быть тайным агентом – невзрачен, незаметен… Во всех смыслах – тёмная личность.
Спиной к друзьям сидел бритый наголо мордоворот, похожий на портового амбала. Он пошло шутил и при этом сильно заикался. Однако по отдельным фразам можно было понять, что этот отталкивающего вида громила на самом деле непрост: он гораздо умнее
