настолько мягким, чтобы превратиться в рукоятку будущего ножа. Затем вставляли бритву в расплавленную пластиковую ручку зубной щётки, ждали, пока она остынет, и точили о бетонный пол или стену, пока та не «сядет» точно по руке. Ручка зубной щётки могла стать и холодным оружием, если её конец опилить до треугольной формы. Ещё лезвия делали из спрессованных и сплавленных фильтров сигарет. Когда заключённый набирал достаточно окурков, он выковыривал фильтры и нагревал их до состояния твёрдого пластика, который затем тоже обтачивал о бетон. Вы не поверите, но «сигаретное лезвие» похоже на стекло. Уверяю, оно такое же острое, как стекло, и режет так же, как лезвие бритвы. Однажды я видел, как «сигаретное лезвие» моментально вскрыло лицо одному парню, сделав его щёку похожей на вагину проститутки. Садясь в конце стола, я всегда прикрывал лицо с той стороны, где его можно было порезать.
Когда заключённые создавали проблемы, их помещали в одиночку, где сидят по двадцать три часа в сутки. В оставшийся час их выпускают в ограждённую клеть размером метр на два, где они ходят вперёд-назад, разминаясь. Ничего не напоминает? Клеть с заключёнными располагалась прямо перед тем пятачком двора, где я обычно тренировался и гулял. Знаю, что многие осуждённые вполне заслуживали попасть в одиночку. Я смотрел на них, как на львов или тигров. Постоянное хождение вперёд и назад. Единственная разница в том, что это были не животные из зоопарка, а люди. Мне нужно здесь пояснить: я стал копом по конкретной причине. Я был частью системы, которая защищала закон, и если вы нарушили его, то заплатите, отправившись за решётку. Я гордился, что убирал с улиц торговцев наркотиками. И всегда думал, что если ты ведёшь себя как животное, то с тобой можно обращаться как с животным.
Однако одиночное заключение больше похоже на пытку, психологическую и физическую. Арестовывая преступников, я не думал, что с ними случится, когда они попадут в тюрьму. Но я увидел, испытал на собственной шкуре, каково это на самом деле – попасть в тюрьму по обвинению в проступке, менее тяжком, чем убийство или изнасилование. Эти ребята ничем не отличались от меня и просто пытались выжить, а если хотите уцелеть, то придётся заниматься выживанием двадцать четыре часа в сутки. Парням – и я был не исключением – приходилось сохранять бдительность, чтобы остаться в живых. Если они защищали себя, то только потому, что у них не оказывалось выбора. К сожалению, за это им тоже приходилось платить, что означало готовность отсидеть в одиночке. На мой взгляд, когда вы насилуете или убиваете, то поступаете не как человек и заслуживаете всего того, что с вами было или только будет, вы должны пострадать от последствий. Но те, кто, возможно, совершил меньшее зло или действительно невиновен в преступлении, в котором его обвиняют, тоже иногда оказывались в клетке.
Когда сажают в камеру без окон, только с четырьмя бетонными стенами, наказание начинает изнашивать. Заключённый может поддерживать относительно здоровую
