Она
явилась сама, рискнула, прекрасно осознавая, что за одно только
рвение ее могли живенько отправить куда следует… И что бы с ней
потом не сталось, как бы не сложилась ее судьба, в Университет она
бы уже точно не вернулась… А душить в зародыше столь благород-ный порыв – нет уж, увольте.
Филдинг выпрямился, ленивой походкой подошел к бару, где нацедил в стакан добрую порцию бренди и пододвинул по столу к уже
едва не всхлипывающей девушке. Стекло легонько скрипнуло по сто-лешнице, привлекая ее внимание; профессор вздохнул с облегчением, вновь ощутив на себе ее внимательный, настороженный взгляд.
– Выпейте-ка, дитя мое, и успокойтесь, – сказал он примирительно, прохаживаясь по кабинету, – и выслушайте меня сперва…
Ваше стремление к знаниям весьма похвально, но если вы не ведае-те, к чему вам эти знания, то проку от них не будет. Сформулируйте
хотя бы для себя причину.
Слышно было, как стакан заскрипел по столу и спустя минуту слегка об него стукнулся: девушка решила последовать совету старшего.
– Я знаю зачем, – упрямо пробубнила она после продолжитель-ной паузы, – и я знаю, что бывает за подобное любопытство. Но тем
не менее…
Профессор усмехнулся.
– Так зачем же?
– Я хочу читать имперские источники в оригинале, – бросила
собеседница нервно.
Хозяин кабинета замер на полушаге, впившись в нее взглядом.
Такого еще не бывало. Мужчина подошел к столу, но садиться в
90
Тайны Империи
кресло не торопился: он смотрел на девушку сверху вниз, стремясь
понять, серьезно она говорит или все-таки шутит.
– Послушайте, душенька, – произнес он наконец, – в этом кабинете вы можете говорить всё, что думаете. Здесь нет ни камер, ни
прослушки.
Девушка резко вскинула голову, в ее изумрудных глазах пле-скался испуг, смешанный с тайной неприязнью. Филдинг возвел
глаза к потолку. А чего он еще ожидал, спрашивается? Самым глупым сейчас было бы сказать «не бойся», присовокупив к этому еще
что-нибудь пафосное, чтобы ребенок окончательно перестал ему
доверять. Ну и положеньице!.. Профессор опустился в кресло и
сложил руки на столе. Затем он выдвинул ящик, скрывавший ми-ниатюрную приборную панель и демонстративно, чтобы гостья
непременно отметила «честность его намерений», пробежал пальцами по клавишам. На окна упали рольставни, двери закрыли зву-конепроницаемые панели. Девушка робко озиралась, чувствуя себя
пойманной в ловушку.
– Не беспокойтесь, – повторил профессор как можно более до-брожелательно, – теперь нас гарантированно никто не услышит. А
я со своей стороны даю слово чести, что вас не выдам… разве что
тем,
