и детский смех. В такие моменты я жалел, что я не из многодетной семьи. Когда растешь в большой семье – это внушает уверенность, что бы ни случилось, у тебя есть многочисленные родные люди, которые не дадут пропасть, это обнадеживает. В такой компании никогда не бывало скучно, разве что ночами, когда заставляли спать.
Их дом находился рядом с протестантской церковью, они следили за порядком в ней. Небольшое кирпичное здание имело большое крыльцо, заходя, ты сразу замечал широкий проход, между которым в ряд стояли лавочки, и небольшую сцену с трибуной, с возвышавшимся над ней крестом. Когда начиналось собрание членов церкви, детей выгоняли во двор и следили из окон чем они заняты, мы слышали молитвы и яркие песни, от которых становилось приятно на душе.
В редкие моменты, пока взрослые готовились к очередному собранию, создавая декорации, например, на рождество мы имели возможность помочь и подолгу находиться внутри. Я часто вставал за трибуну и представлял, что даю какую-нибудь радостную речь на весь мир, и от радостного гула людей мне закладывает уши. Стоя на сцене, я улетал мыслями куда-то вдаль и реальности не существовало, я был на вершине мира, звездой в далеком космосе, которой люди могут только восхищаться, зная, что никогда не прикоснутся к ней и не увидят вблизи. Я грезил славой.
В шесть лет мне поставили диагноз – гиперактивность. Я думал, что все дети такие, активные, яркие, неусидчивые. Я не мог просидеть на одном месте и минуты, я сводил родителей с ума. Маме ничего не оставалось, кроме того, как сводить меня к врачу. Мне выписали лекарства, которые совсем не помогли, а усугубили положение, мне казалось, что я взорвусь. Мне выписали еще лекарств, и, таким образом, с утра я пил пару таблеток, в середине дня еще одну и пару перед сном, они отличались цветом и формой. Родители думали, что это мне помогает, но я знал, что они лишь успокаивают меня на время, я становлюсь спокойным и сонливым внешне, а внутри меня в области груди все по-прежнему пылало. С лекарствами я познакомился довольно рано, мне нравились эти разноцветные штучки, которых было так много, я их расценивал как конфеты без вкуса и запаха. Думаю, они оставили в моем организме что-то непередаваемое словами, что-то на химическом уровне, какой-то значимый след, внутри, прямо в душе, настораживающее чувство бремени, смешанной с эйфорией, и, в то же время какой-то гармонией.
Не забывается детский сад, яркое, шумное место, где почти всегда весело, где все вокруг тебе улыбаются, воспитатели, повара, родители детей. Где еда самая вкусная, где дневной сон как наказание, ты просто впитываешь окружающую среду, которая излучает тепло. Когда дети становились немного взрослее, родители были рады поскорее отдать свое дите в сад, кто-то – потому что у них было много работы, другие – для скорейшей социализации, – чем раньше ребенок начнет существовать в социуме, тем быстрее начнет развиваться и готовиться к жизни в обществе или банально для того, чтобы отдохнуть от родительских обязательств.
В саду было всегда весело,
