делами, будто и не было никаких островитян, которых они обещали забрать.
– Они нас бросили, – сказал довольный Игнасио.
– Нет, – отрезал я. – Бэйл сказал, что сообщит капитану. Вероятно, сейчас они разговаривают.
Игнасио хмыкнул.
– А еще он сказал, что нам неудобно будет при таком волнении. Посмотрите – море спокойно.
– И все-таки они не ставят паруса и не поднимают якорь, – заметил Джек, – значит, уходить не собираются.
Эмили опустилась на нашу садовую скамеечку. Я сел рядом. Джек, немного постояв, пристроился прямо на песке, откинувшись спиной на бревно. Игнасио, некоторое время понаблюдав за нами, пожал плечами и скрылся в хижине.
Море, шумя, накатывалось на берег, деревья мирно шелестели над головой, солнце, проникая сквозь листья, пятнало светом руки и юбку Эмили, а ветерок приносил из джунглей запахи цветов.
«Рай, да и только», – подумал я снова. Смутная тревога, не переставая точила меня.
Корабль по-прежнему лежал в дрейфе с убранными парусами, но шлюпку так и не спускали.
Джек задремал, Эмили теребила сорванный с дерева лист, и только я до боли в глазах, не отрываясь, всматривался в застывший на фоне синего неба силуэт.
Игнасио принес нам воды, сухарей и плодов. Протянул Джеку бутылку рома, видимо ранее припрятанную. Джек с подозрением посмотрел на нее и отказался.
– Так и будете здесь сидеть? – спросил Игнасио. – Скоро стемнеет.
Он был прав. Мы просидели на берегу до самого вечера. Тени удлинились и поползли по песку, солнце катилось к горизонту.
Я поднялся.
– Они пришлют за нами завтра, – сказал я с уверенностью, которой у меня не было и в помине, и почувствовал, как тяжесть на сердце становится невыносимой.
– Ты прав, – улыбнулась Эмили, пряча глаза.
Когда стемнело, все отправились спать. Нужно ли говорить, что в ту ночь я не сомкнул глаз. Каждую минуту в шуме волн мне чудился то скрип весел в уключинах, то хлопанье расправляющихся парусов. И как наяву я видел то спасительную шлюпку, идущую к берегу, то предательски удаляющееся в море судно. Напрасно я пытался успокоить себя тем, что капитан не поведет «Персефону» в море ночью. Только не в нашей бухте, усеянной рифами будто пасть акулы зубами. Напрасно я пытался унять надежду – ведь и шлюпку ночью за нами не отправят. Я ворочался на своей травяной постели не в силах не только спать, но и лежать спокойно.
Я слышал горестные вздохи на соседней койке. Игнасио также не спалось. Страх и надежда также терзали его. Вот только страхи и надежды у него были другие, противоположные моим.
На другой койке слышалось угрюмое сопение. Видно история с Игнасио не давала уснуть и Джеку.
Я попытался представить себя на его месте. Что если бы Эмили, моя прекрасная, нежная Эмили, оказалась вдруг при ближайшем знакомстве мужчиной? Дурацкое предположение, но все же. Что бы я почувствовал
