официального трудоустройства нет и не будет. Однажды один авторитетный человек из правительства страны в своем выступлении рассуждал о том, какие возможности доступны сегодня молодым специалистам. Среди главных мыслей прозвучало, что гражданин должен честно и старательно трудиться, тогда его заметят и помогут продвинуться по карьерной лестнице. Но меня никто не заметил. Ни одному руководителю не пришло в голову задаться вопросом о том, что это за загадочный автор, который без устали строчит статьи в газету? Почему никто не захотел взять в свой коллектив специалиста, верящего в ценность того, чем занимается?
А ведь о моем существовании и желании работать знали многие, в чьих компетенции и силах было помочь мне.
Во-первых, те, про кого я писала свои хвалебные оды. Они были счастливы от того, что мне удалось разглядеть в них такие качества, о которых они сами не подозревали. В ответ на мои просьбы они пожимали плечами, пытались сказать что-нибудь сочувственное, потом старались убедить меня в том, что «система прогнила и нечего тебе тут делать». Они как-то так аргументировали эту мысль, будто система существует сама по себе, без участия людей, которые в ней находятся. И вот, она сама по себе же и прогнила, а они все совершенно не виноваты. И продолжают они существовать в неких параллелях – гнилая система, отравляющая несчастных людей, и несчастные отравленные люди.
Во-вторых, обо мне знали всевозможные руководители и рядовые сотрудники в здании, которое тогда было серым. Не помню, говорила ли это уже, но именно там и располагался отдел новостей, куда так яростно стремилось мое сердце. Однако все, кто знал обо мне и моей мечте, обсуждали меня в формате легенды о призраке помешанного человека. Всем вокруг казалось, что только сумасшедший может мечтать о том, чтобы работать в поте лица на свое государство.
Однажды в одном из коридоров серого здания ко мне подошел незнакомый мужчина в гражданской одежде, улыбнулся так, как улыбаются маленьким милым детишкам, и спросил:
– О, это ты та девчонка, которая полицию любит?
– А вы разве не любите?
Он захохотал и поспешил удалиться. Позже я узнала, что он – начальник одного большого отдела, по всем формальным и, оказывается, необъективным признакам, это серьезный и уважаемый человек. Видимо, уважение и заинтересованность в службе – это отнюдь не то, за что назначают на высокие должности.
Обдумывать свое бедственное и бесперспективное положение мне становилось все обиднее и неприятнее с каждым днем. И тут я поняла, что мне снова нужно сделать то, что я умею лучше всего. Мне снова нужно написать письмо. И я его написала:
«Я не один месяц силилась собрать свои мысли, чтобы написать это письмо. Но все никак не выходило перевоплотить горестные эмоции в печатные буквы. Неверие в то, что мне помогут, останавливало меня. Наверное, я слишком много знаю об этой жизни, чтобы верить в реальность ее положительных качеств.
Сегодня
