к оказавшемуся в их рядах. Директор давно уже не размещал вакансий, махнул рукой на текучку кадров, но вдруг юнец из Подмосковья. «Здрасьте, возьмите меня на работу!» Сам пришел. Деньги нужны. Очень.
Ну, оставайся, коли так.
– А вторая категория пассажиров – это те, кто не хочет оставлять следов. Эти все приложения легко взломать, да и просто в телефоне останется маршрут: откуда ехал, куда, когда, во сколько… Понимаешь? Если человек хочет тайно поехать, например, к любовнице. Он позвонит сюда, закажет машину, расплатится наличными. Все, никаких следов. Если даже жена что-то заподозрит, проверить невозможно. Не залезет же она в нашу базу, да? Кто ее пустит?!
Из общего гвалта голосов выделился хриплый бас. Это Гурам, самый авторитетный таксист – и по возрасту старше остальных, и рука у него тяжелая.
– Запоминай, малой. Таких клиентов надо лелеять, прямо в душу целовать. Есть у меня такой. Андрей. Каждый вторник и пятницу заказывает машину на два часа ночи. Ярославское шоссе, островок новостроек, знаешь? Не знаешь? Как ты собрался шоферить, если…
– Да ладно тебе цепляться, Гурам, – вклинился Викентий, худосочный мужичонка из бывших учителей. – Ты про клиента дорасскажи.
– Не лез бы ты… Хотя да, Андрей. Немолодой, но холеный. С деньгами. Каждый вторник и пятницу я приезжаю за ним в два часа ночи. Везу домой, в Сокольники. По пути он всегда рассуждает об одном и том же. Говорит, что жена – только для уюта, чтоб стирала и готовила. А любовница молодая, красивая и такая зажигательная, что ему прямо сейчас хочется назад вернуться и жарить ее до утра. Меня он воспринимает как мебель. Всегда спрашивает «Как зовут?» Но тут же забывает. Хотя бывало всякое, иной раз я его, пьяного, на пятый этаж затаскивал, звонил в дверь и убегал, пока жена не увидела. В дождливые ночи довозил прямо под козырек, хотя у него подъезд самый дальний от дороги и там хрен развернешься, приходится потом задом выезжать. Нет, все равно не помнит. А я все равно ему рад, потому что он каждый раз дает мне тысячу и не требует сдачи.
– Это же сколько сверху получается? – ахнул новичок.
– Тише, малой, – осадил его Гурам. – У нас тут лишние уши имеются. Диспетчерша – видишь? Любистина Даниловна. Будешь много при ней болтать, все запомнит и возможно, донесет боссу. Или нет. Смотря, как поделишься. – Любистина – это что ж за имя такое? – громче, чем нужно, спросил новичок. – Нерусское?
– Советское! – гордо ответила пожилая женщина, отвлекаясь от вязания. – Любящая истину, значит.
– И что, вы, и вправду, говорите только правду? – парнишка озяб под строгим взглядом и сдулся еще до того, как закончил вопрос.
– Правда – это смысл нашей жизни, – Любистина Даниловна цедила слова медленно, считая про себя петли – лицевые и изнаночные. Это не мешало ей разговаривать, просто шоферскую братию она недолюбливала. – А этот ваш Андрей зря думает, что он успешно замел все следы. Я же могу посмотреть данные заказа: домашний адрес, например. Поднимусь я к нему на пятый этаж, позвоню в дверь, да не убегу. Расскажу жене всю правду. Подскажу адрес любовницы и график, по которому он там куролесит, а ей, небось, врет, что на работе задержался. Так и ружнет его легенда.
Гурам насупился.
– Как по мне, Даниловна, ты не об истине заботишься, а просто любишь совать нос в чужую личную жизнь. Надо было родителям назвать тебя Любисоной.
– А почему некоторые так интересуются чужой личной жизнью? – подхватил Толик, вечный подпевала Гурама. – Потому что своей личной жизни у них нету.
– Тоже мне, открыл Америку. Была бы у меня личная жизнь, я бы тут ночами не куковала. И не решала бы, кому отдать следующий заказ. Хороший заказ, кстати. Денежный. Встретить из аэропорта клиента, который всегда чаевые оставляет хорошие… Кого бы туда отправить? А? – диспетчер мстительно поджала губы. – Новенький, собирайся. Тебе богатея везти.
– Э-э-э, уважаемая! – занервничал Толик. – Разве так дела делаются?
– Любушка, давайте без обид, – льстиво протянул Викентий. – Мы же понимаем…
Гурам прожег ее взглядом, способным расплавить камни, но женское сердце не дрогнуло.
– Я сказала, поедет новенький! – отрезала она и уткнулась в вязание.
– Стерва, – прошипел кто-то из таксистов, но Любистина Даниловна только усмехнулась. Черно-белый шарф почти готов, осталось закончить последнюю полоску и размахрить кончики. Как раз успеет до конца дежурства.
Утром из таксопарка она поехала на метро. Красная ветка, как пульсирующая артерия, несла шумный поезд на северо-восток. На кольцевой линии вагон взяла штурмом толпа, не давая пассажирам выйти и, хотя Любистина Даниловна ругалась в голос и даже колола спицами направо и налево, пробиться к дверям ей удалось только в Сокольниках.
Сокольники!
Неожиданно
