сказал он, и она юркнула к двери, прошмыгнула под рукой и прижалась к отцу.
Тот выдохнул и будто обмяк, тяжелая ладонь прошлась по макушке:
– Во двор иди, к малому.
Лорка кивнула, а выходя, оглянулась и увидела, как второй Страж, опять говоря непонятные слова, – ругался, наверное, – открыл дверь в комнату пинком ноги. Потом она уже была на крыльце, и в юбку клещом вцепился Томаш.
За изгородью стояли. Свои, весковые. Лорка узнала тетку Юну, бондарь и его рыжие дочки тоже были, и Цвета, и Гринь с двумя дружками. Можно подумать, тут скоморохи приехали… Еще бы семки лузгать начали… А бабка Лилья, вредная и злоязыкая, как раз и лузгает.
– Лорка, что там? – шепотом спросил Томаш, он испуганно прижался к боку, а одним глазом все одно через раз в хату зыркал, но в сенцах отец стоял, и видно ничего не было. Только слышно.
Страж не деликатничал, переворачивая лавки и в сундуках роясь, что-то падало, звенело и раскатывалось, и будто разбилось что-то. Будет потом работы порядок наводить. Затем все стихло. Странная то была тишина. Будто только для нее, Томаша, отца и Стражей, что в доме были.
Первым вышел отец и встал рядом. Лорка потянулась, не глядя, и взяла его за краешек рубахи, страшно было и хотелось к кому-то большому и сильному припасть, вот как Томаш к ней. Но она не стала.
Затем вышли Стражи. У того, что Лорку хватал, в руках была книжка.
Обложка была из мягкой кожи, а по ней вились тисненые золотом лозы и эльфийские литеры. Книжка звалась «Эльвие́н Элефи́ Халле́» – «Песни Детей Весны». На каждой странице была цветная картинка, яркая, в витой рамке. Новая история, или стих, или баллада начинались с большой алой с золотом буквицы, отрисованной так тщательно, что можно было лучину только буквицу эту разглядывать. Лорка книжку прочла всю, еще ту, старую. Она не сказала бы, сколько раз, но много, потому что многое помнила на память. Про то, как у элфие принято гостей встречать, там тоже было.
– Каан даэро23, – сказал Страж, и слова льдинками раскатились по двору. – Вина доказана. Прими, что должно.
Отец выпростал рубаху из Лоркиной руки и вышагнул вперед.
– Сколько тебе полных лет? – спросил Среброликий, книгу он сунул тому, первому.
Отец подобрался, Лорка поняла, что правду он не скажет, назовет время в край лета, хотя было Дамьяну уже четыре дюжины. Толкнулось сердце в груди: она сейчас будто на развилке стояла и выбрать нужно…
– Летʹинне, тин элле, аста ми24. Меня возьми.
– Берешь его вину? – произнес Страж и подошел так близко, что Лорка почуяла его запах, сладкий и терпкий, как гвоздика. Когда он ее за шиворот хватал, было не до запахов, а тут вдруг. На груди, поверх серебристых с тонким орнаментом лат, лежала коса странного цвета, будто темное золото, но выцвело, а волосах нитка черная вплетена.
– Беру, – сказала Лорка, глядя на эту косу.
– Лорка, – выдохнул Томаш, а отец просто смотрел,
