я тут же зажимаю уши руками, но звук и на немного не становится тише.
Вижу, как отец, забыв про нож, так же зажимает уши руками. Падает на колени, не в силах переносить эту громкость.
Какую-то ультрагромкость.
Кажется, еще немного – и мир разом окутает тишина.
Потому что у меня лопнут перепонки.
– Какого хера вы делаете?! – воплю – вырубите! Вырубите сейчас же!
Если нас так оглушает эта фигня – это как далеко же ее слышно? Черт возьми, да они просто дали клич всем Имитационным!
«Скорее! Сюда! Мы здесь!».
Почему-то у меня даже не возникает сомнений, что это безопасников рук дело. Сирена завизжала именно тогда, когда мы подошли к дому.
Но зачем?
С какой целью?
Что это – сигнализация на их лад? Тогда они еще тупее, чем казалось. Зайди так Они – и уже по этому звуку поймут, что пришли по адресу.
Белки сигналки не ставят.
Еще бы бенгальские огни запустили!
На крыльцо выходит какой-то мужчина. На вид – не больше пятидесяти. Однако, проседи в волосах поменьше, чем у папы.
Глаза зеленые, узкие губы искажены гримасой ненависти.
Он успевает сделать к нам пару шагов, когда вдруг замирает, как вкопанный.
Только смотрит не на меня.
А на папу.
– Руби?!
Я скорее читаю по губам, чем слышу за этой сиреной, что он сказал.
Из двери выглядывает женщина.
А в следующее мгновение звук прекращается так же резко, как начался.
Эйна с Калебом словно и с места не сдвинулись.
Рывком отнимаю руки от ушей.
Папа тоже действует быстро. Путникам это необходимо.
Пара мгновений – и он уже на ногах. Нож в руках.
Однако, мужчина будто не обращает на это внимание. Делает еще пару шагов, изумленно глядя на него:
– Руби, это ты, мать твою?! Вот так земля, оказывается, по-прежнему круглая, а?
– Папа?
Эйна.
Растерянно глядит на него, словно ожидала другого.
Мне же не до объяснений. Я понимаю, что из-за них нам теперь угрожает чертовская опасность.
Даже если мы с отцом дадим деру отсюда прямо сейчас – можем наткнуться по пути на тех тварей, что бегут теперь на замолчавшую сирену.
То есть на тех, на которых обычно не наткнулись.
Делаю резкий выпад вперед и хватаю мужика за грудки.
Да, он значительно выше меня и, что греха таить, намного мощнее – но мною движет выплеск адреналина, а это страшная сила.
А еще гнев.
Руби часто говорит, что вспыльчивость мне досталась от отца.
С тем достаточно было не так пошутить, как он бы хватался за пистолет, будь тот под рукой.
По рассказам Дейва (которые слышал Руби) – отец не гнушался насильственным приучением к дисциплине тем тугоумных, с кем ему приходилось какое-то
