он их увидел в первый раз, они скандалили.
Ох, это было зрелище! Кагоров думал, она Витька убьет точно. Все хотел узнать причину. Как потом оказалось, в тот день Витек ее за дверь выставил, предпочтя какую-то молоденькую шлюшку. «Дурак», – подумал тогда про него Кагоров. И на время позабыл и о ней и о нем.
А потом в пробке как-то…
Застрял минут на сорок. Психовал так, что воротник рубашки, казалось, задымится. Сначала все за телефоны хватался. А толку-то? Кто поможет? Вертолет, что ли, за ним вышлют и машину подцепят? Потом взгляд в сторону скосил, а там жгучая та красотка, бывшая Витькина жена. Сидит себе и поет, головой в такт своему пению качает и плечами так поводит зажигающе. Он начал гадать: так просто поет или подпевает кому-то? Может, диск? А что, если радио? Начал в эфире искать песню, к которой бы ее телодвижения и шевеление губ подошли. И загадал даже: если найдет, то даму эту он точно заполучит. А нет…
Нашел!! Нашел на своей любимой волне эту песню, и ведь тоже запел. И только хотел ей посигналить, чтобы спеть дуэтом, как длинная пробка из автомашин нервно дернулась, заурчала, и движение возобновилось.
Все мечтал, все гадал и думал: ну как, где ему с этой Александрой пересечься. И тут вдруг Витек подлез к нему с этим приглашением на встречу Нового года. Про дела свои как бы вскользь. У-уу, образина! В другое время Кагоров послал бы его куда подальше, да про его сволочные выходки напомнил бы. А тут обрадовался, хотя и вида не подал. Начал ломаться, выеживаться. А потом про Александру тему-то и задвинул. Если, мол, обеспечишь меня на ночь своей бывшей, то без вопросов. А если нет – то пошел бы.
Удивительно, но у Витька губенки задрожали. Аж рубашка под мышками вспотела. Неужели взревновал? Зачем тогда из дома выгонял? Такую-то бабу! Подрожав и попотев, Витек все же согласился и снова начал юлить про свои дела. Кагоров тогда тему быстро отодвинул, пояснив, что недосуг. Что, мол, ночь новогодняя длинная, будет когда поговорить. Только не станет он разбавлять удовольствие Витькиными проблемами. У него другая тема на эту ночь и другие – далеко идущие – планы…
Ах, годы – гады, годы – гады! Что делаете с плотью нашей!
Александра с тоской осмотрела себя в огромном зеркале, безжалостно обнажившем ее возраст, увеличивающем все ее мелкие и глубокие морщинки. Три часа колдовала над ней молоденькая девчушка в хрустящем белоснежном халатике, но все будто напрасно. Ничего не подтянулось и не исчезло.
– Вот видите, как все хорошо, – мелодично ворковала девочка, осторожно снимая с ее лба и шеи марлевые повязки и воротнички. – Цвет кожи великолепный. Веки подтянулись, глазки выразительные, шейка просто лебединая. Сейчас еще прическу вам сделают и – королева просто!
Шея лебединая! Откуда ей взяться, если и смолоду ее не было, коротковата для лебедушки-то. Ей из лебединого только песня и осталась. Ах, как бы задалась она в ночь грядущую, как бы задалась! Понравиться бы ей этому Митьке Кагорову, да так, чтобы у него
