неизвестного состава, они больше звезд и обнаружены во всех направлениях. Считается, что завесы кем-то созданы. Их творцов, названных затворниками, никто не видел, поэтому неизвестно, как они выглядят, если еще не вымерли.
Основная сложность в том, что посланное к завесам не возвращается невредимым. Если и прилетают обратно на исследовательские станции зонды и корабли, то искореженными до неузнаваемости. И не привозят ничего полезного. Очевидно одно: пилотируемые корабли возвращаются чаще, чем роботы, и с меньшими повреждениями. Завесы благоволят людям – по крайней мере, не склонны их увечить. Но даже при этом почти все люди вернулись мертвыми, а их раздробленный мозг исключал даже посмертное траление.
Впрочем, изредка случалось иначе.
Как утверждал компад, Завеса Ласкаля названа в честь первого человека, вернувшегося от Завесы живым. Филипп Ласкаль отправился в полет один, не получив разрешения исследовательской станции, на которой работал. Вопреки всему, он остался цел и внешне невредим. Только не надо думать, что Ласкаль не поплатился. На станцию он прибыл немым: то ли не хотел, то ли не мог рассказать об увиденном. Эмоциональная связь с другими людьми ослабла до аутистического уровня. Словно юродивый, Ласкаль день-деньской рисовал мелом замысловатые картинки на бетонных плитах. В Силвестовском институте изучения затворников Ласкаль стал диковинкой, но интерес к нему постепенно таял.
Так Спарвер разгадал одну загадку, но вопросов лишь прибавилось. Почему Дельфин Раскин-Сарторий обратилась к этой теме через столько лет после возвращения Ласкаля? Почему тема Ласкаля буквально взорвала ее творчество, хотя прежде работам катастрофически не хватало выразительности?
На эти вопросы компад не отвечал.
Спарвер ел, гадая, намного ли Дрейфус опередил его в своих изысканиях.
Чужие взгляды по-прежнему сверлили ему затылок.
– Ну что, префект Дрейфус, завершили неотложное дело, которое отвлекло вас в прошлый раз? – осведомилась бета Дельфин Раскин-Сарторий.
– Прошу извинить, но тогда и впрямь кое-что случилось, – ответил Дрейфус.
– Это связано с «пузырем»?
– Думаю, да. – Интуиция подсказывала, что Дельфин незачем знать об участи капитана Дравидяна. – Впрочем, дело не закрыто. Мне хотелось бы выяснить подробности сорванной сделки.
Дельфин убрала под головную повязку выбившуюся прядь. Наряд она так и не сменила – та же белая блуза и брюки, что на первом допросе, рукава закатаны до локтей, штанины – до колен. «Глаза светлые-светлые, лицо невыразительное, как у куклы», – снова подивился Дрейфус.
– Что сказал Вернон? – полюбопытствовала Дельфин.
– Достаточно, чтобы понять: кто-то обратился к вам и предложение Дравидяна тотчас сняли с рассмотрения. Очень хотелось бы выяснить, кто этот таинственный незнакомец.
– Представитель
