дверь для трех девиц, которые прошли мимо меня, ни на секунду не прервав своего разговора, как будто я был лакеем или роботом, специально поставленным для того, чтобы открывать им двери. Черт бы побрал эту униформу!
И тут я все-таки увидел Джеки: она шлепала по лужам галошами в ромашках. Я замер, как статуя, продолжая держать дверь, хотя девушка была еще далеко и меня не замечала. Она, похоже, вообще ничего вокруг себя не видела. Я знал, что она направлялась именно сюда, поскольку через минуту у нее начиналась контрольная по экономике. Кеннеди Мура поблизости видно не было.
Дергая плечом, чтобы поправить сползающий рюкзак, Джеки принялась воевать с зонтиком (такой же расцветки, как и галоши). Судя по тому, что она явилась на занятия с опозданием и без своего парня, чего раньше не случалось, да еще и явно нервничала, утро у нее не задалось. «Черт!» – пробормотала Джеки, встряхивая зонт, который никак не хотел закрываться.
Когда после сотого нажатия кнопки он наконец сложился, она подняла глаза и увидела, что я держал для нее дверь.
Волосы у Джеки были влажные, ресницы склеились – значит она попала под дождь, когда шла от общежития к машине или от парковки к корпусу. Я чуть не потерял сознание от близости ее мокрого ненакрашенного лица, от ее красивых глаз. Она пахла жимолостью. Я сразу узнал этот запах, потому что жимолость оплетала маленький домик на нашем заднем дворе, где мама устроила себе мастерскую. Летом, особенно при открытых окнах, трубчатые цветки наполняли комнату сладковатым ароматом. Мама готовилась к осенней выставке, а я сидел тут же за исцарапанным столом и рисовал героев компьютерных игр, или каких-нибудь жучков, или детали неработающего устройства, которое папа разрешил мне растерзать.
Когда Джеки увидела меня, ее хмурая гримаса, адресованная своенравному зонтику, сменилась удивленной улыбкой.
– Спасибо, – сказала она и шмыгнула в открытую дверь.
– Не за что, – ответил я, но она уже убежала.
На занятие по предмету, который я преподавал. К парню, который был ее недостоин.
Я очень, очень давно не позволял себе несбыточных грез.
Глава 4
Лэндон
После моего возвращения из больницы отец взял резак и принялся отдирать от пола супружеской спальни окровавленное ковровое покрытие. Потом он включил циклевочную машинку и, даже не надев маску, начал скоблить доски, пока не проделал посреди комнаты яму. Пыль поднималась дымными клубами, окутывая все вокруг, включая самого папу.
Я сидел в холле, вжавшись в стену и заткнув уши, чтобы не слышать горя и ярости своего отца. Меня тошнило от воя машинки, который смешивался с хриплым ревом. Этот шум и эти слезы были абсолютно никому не нужны, потому что не могли вернуть маму. Когда мотор затих, я осторожно подошел к двери и заглянул внутрь. Отец, плача и кашляя, стоял на коленях над ненавистным пятном, которое побледнело, но так и не исчезло.
В
