манерами и правильной речью. И все же…
Походка его при атлетическом сложении могла быть чуть раскованнее. Не стоило ходить, как на плацу, с неестественно выпрямленной спиной. Физиономию можно было бы иногда и не побрить, а то ведь щеки и подбородок вечно выскоблены до неприятного голубоватого оттенка. Волосы…
Иногда Даше казалось, что его безукоризненная прическа отлита из воска. Кудряшка к кудряшке были пристроены на его голове – строго по плану и необходимости.
И еще…
Ее просто мутило от того, как Королев одевался!
Галстук, пиджачная пара и непременная сорочка светлых оттенков. Интересно, в подвал за картошкой тот тоже лазил в пиджаке? Или в гараже на верстаке у него имелся запасной вариант пиджака с брюками, аккуратно вывешенный на плечиках?
Он вошел в ее квартиру с розами, которые держал в согнутой в локте руке, ну будто первоклассник, ей-богу. Увидел ее – заплаканную, в стоптанных старых тапках, с взъерошенными волосами – и, кажется, сник.
Интересно, что ему наобещал Леха? Что она встретит его в вечернем платье с уложенными в букли волосами? Ага, щ-щас!..
– Добрый день, Дарья, – произнес Королев неприятным ее слуху, суховатым голосом, тут же протянул ей, как заведенный, букет и уточнил для соблюдения порядка: – Это тебе.
– Благодарю, – буркнула она и сунула букет к уже подаренным хризантемам, которые из вредности оставила на тумбочке в прихожей.
– Можно пройти? – уточнил Королев, не дождавшись от нее приглашения.
– Входи, раз пришел, – фыркнула она и тут же ушла к брату.
Смотреть на то, как Володя станет развязывать шнурки на ботинках, потом аккуратно ставить их носочек в носочек под ее вешалкой, было выше ее сил.
– Тапочек для меня нет? – крикнул Королев ей вслед растерянно.
– Нет! – не оборачиваясь, крикнула Даша.
Тапочки ему, скажите, пожалуйста! Может, еще и постель разложить?..
Леха всю картину наблюдал от дверного кухонного проема, настроения, понятное дело, ему это не прибавило. Поэтому он достаточно хмуро смерил сестру взглядом с головы до ног и прошипел едва слышно:
– Ума нету, что поделаешь!
Даша, как любил говаривать ее брат, закусила удила и теперь на всякий разный манер репетировала про себя сценарий собственного отвратительного поведения. Надо же было вывести накрахмаленного Королева из себя! Раз уж субботний день пропал.
– Сходи переоденься, – приказал ей свистящим шепотом брат и ткнул между лопаток. – Ну!
– Сойдет и так. – Она злорадно улыбнулась, нарезая колбасу, и тут же громко шмыгнула носом, ведь именно с ее носа началась ее откровенная неприязнь к Королеву. – Он должен любить меня всякой, Лешенька. Твоя Варька небось при тебе и в ночной сорочке разгуливает, и в бигуди, так ведь? Вот пускай и ко мне простоволосой привыкает.
Привыкание Королеву давалось с великим трудом, это видели все.
Он
