было двенадцать. Я вышла из школы вместе с подружкой, окинула взглядом площадь перед школой, взглянув колко на бросившихся к сугробам одноклассников-мальчишек. У меня были голубые глаза, цвет которых в свете зимнего дня был особенно ярким, конопатый, маленький, заостренный носик и медная коса, доходившая мне до поясницы. Тонкие губы мои покойно алели на белом лице, которое почти не знало румянца. В отрочестве я не была красива, но была характерна, а потому привлекала внимание ребят.
Миновав школьный двор, мы с подружкой остановились у ворот и долго прощались, болтая о ком-то и что-то пытливо обсуждая. К тому времени, когда мы, наконец, разошлись, на площади перед школой не осталось никого. Я свернула на тропинку, что была коротким путем наверх, к дому. Тропинка шла вдоль школьного забора, между рейками которого просматривался задний двор.
Мое внимание привлекла возня у школьной стены. Мельком обернувшись, я увидела своих одноклассников – их было трое. Двое, задиристо что-то высказывая, прижимали к стене третьего. Я остановилась. Недолго размышляя, я развернулась и побежала обратно к школьным воротам.
Я торопилась. От бега и холодного воздуха у меня жгло гортань. Когда я завернула за угол школы и приблизилась к ребятам, все трое уставились на меня.
– Отстаньте от него! – бросила я, с вызовом взглянув на ребят, на лица которых почти сразу вернулось прежнее выражение жестокого довольства. Третий парнишка, прижатый к стене, худощавый, темноволосый, круглыми глазами растерянно смотрел то на своих обидчиков, то на меня. – Чего привязались?
– Иди отсюда, – шепнул один из хулиганов, отвернувшись от меня. Губы его при этом расплылись в ухмылке, исполненной замешательства. Он коротко взглянул на своего приятеля.
Тот сделал шаг в сторону, и я увидела в его руках перочинный нож.
– Так вы любовнички, да? – театрально расхохотался он. – Анька влюби-и-илась!!!
– Дурак же ты! – поморщилась я.
– Вали-ка, – повторил первый хулиган, – а то тоже получишь!..
– А давай, – сказала я, подошла к хулигану, отпихнула его и заслонила собой худощавого мальчика. – Давай! – с вызовом повторила я, впившись холодным, твердым взглядом в глаза парня.
Тот растерянно уставился на меня.
Второй же мешкал недолго. Вернувшись на свою прежнюю позицию, он направил лезвие ножа к моей правой руке и зацепился его острым кончиком за ткань моей куртки. Я бесстрастно следила за его действиями, не шелохнувшись от этого прикосновения. Кончик ножа двинулся вниз, сделав небольшой разрез на рукаве.
– Еще хочешь? – лезвие ножа вдруг оказалось у самого моего лица.
– Давай, – не изменила своей бесстрастности я, прямо глядя в серые глаза парня.
– Да ну их, – выплюнул второй. – Пойдем отсюда. Пойде-ем! – повторил он, заметив, что его приятель медлит.
Небрежно и неумело сплюнув, парень
