номер был просто обставлен, пахло старыми коврами, а из окна, которое выходило на центральную улицу города, сквозило. Я провела у этого окна четыре дня. Я буравила взглядом улицу. Я ждала его. Но он не приходил.
При встрече с ним я сказала ему, что вернулась в город, что остановилась в гостинице, что намереваюсь отстроить отцовский дом. Я сказала ему, что я не замужем. Я будто вновь начала игру, запустила крючок, на который ловила всех мужчин. Но он на него не попался.
Он не выходил у меня из головы, а короткий разговор с ним я прокручивала в памяти много раз.
Женат. Имеет сына. Офицер…
Совокупность первых двух пунктов никогда не накладывала табу на мои отношения с мужчиной – я следовала зову своих желаний, часто оправдывая средства целью. Трудно вести борьбу с собственной природой, менять устоявшиеся законы и наполнять свою жизнь смыслом, а не рефлекторными конвульсиями. Трудно отречься от себя и не потерять рассудок…
Он пришел ко мне сам. Прошло несколько месяцев, в доме застучали молотки, а в распахнутые ворота можно было увидеть расчищенную от травы и молодых кленов площадку перед домом. Я увидела его на этой самой площадке – он оглядывал дом, будто в ожидании. Я увидела его из окна второго этажа и спустилась к нему, вновь чувствуя слабость в ногах.
Он сказал, что зашел посмотреть, как продвигаются работы. Узнать, не нужна ли помощь. Я предложила ему выпить чаю. Он не отказался.
Мы пили чай в старой беседке. Володя рассказывал мне о своей службе, о сыне, которому было девять лет. Мы вспомнили школу, Володя кое-что рассказал об одноклассниках, об учителях. Мы говорили на общие темы, мы говорили больше о ком-то, чем о себе. Я о себе почти совсем не говорила.
– Много лет прошло, – вдруг сказал он. – Кажется, вот только все было, а уже считаем десятилетия. Помнишь, как ты заступилась за меня? Сколько нам было?.. Лет по двенадцать… Как будто вчера, – сказал он, хотя мне казалось, что событие то было совсем в другой жизни. – Ты мне так нравилась, Аня, – продолжил Володя. – Так нравилась…
– Да уж… – протянула я, не найдя другого ответа.
Володя смотрел на меня.
– Мне кажется, что и теперь…
– Не надо! – вдруг выпалила я, услышав в голосе Володи желанные нотки. – Еще недавно я бы не посмотрела на то, что у тебя есть жена, есть сын, но теперь… Я не стала другой, но поверь… Ты – гордость для своих родителей, для своего сына, а вот я… Моя жизнь гнилая до мозга костей, – сказала я.
– Я не думаю, что это так, – отозвался Володя.
Я видела его готовность быть моим, стоило только сказать ему о том, что я желаю этого. Но я не сказала.
В тот день я вступила в очередную игру, не зная того, сколько жизней она погубит.
9
Горячие мужские руки касались моего тела. Эти руки возбуждали меня. Прикосновения были уверенными, нежными и страстными одновременно. Я была открыта
