Стыдно было ему обирать таких же, как и он, мужиков, стоящих в очередь на диагностику. Стыдно придумывать причины, за устранение которых требовалось приплатить. Стыдно было врать. Другого замеса он был, хотя Женьку нисколько и не осуждал. Устраивает того подобная жизнь – не вопрос, пусть себе трудится. А ему стыдно…
– Так что, перейдешь, Санек? Нам такие спецы, как ты, по компам нужны позарез. Чайников мне насажали, я не знаю, что с ними делать. Так что?
– Я подумаю, – пообещал Александр.
Отказывать с ходу другу в теперешней ситуации было как-то невежливо. Да и кто знает, какой очередной темный угол подготовила ему судьба! Может, и придется принять предложение Женьки. Напоминание о кредите отца, что топором палача маячил в подсознании, не давало покоя.
Они выехали за город и, проехав минут пять по трассе, тут же свернули влево на утрамбованную грунтовую дорогу. Еще десять минут езды – и бампер Женькиного автомобиля ткнулся в аккуратненький плетень, увенчанный тремя трехлитровыми пустыми банками и глиняным горшком.
– А что, теща тоже тут живет?! – Александр поежился, показав кивком на посуду.
– Нет, дружище, теща живет с нами. – Женька тягостно вздохнул. – И чего мы их так не любим? Нормальная в принципе тетка, с детьми помогает. В жизнь нашу с советами не лезет. Под ногами не путается, а все равно не терплю ее. Природой, что ли, так предопределено, черт его знает!
О своей теще Александр без содрогания вспоминать не мог. Мало того что жить та изволила непременно с молодыми, так в отличие от матери Нины еще и постоянно лезла с советами, и под ногами путалась, а уж про помощь какую там и заикаться не смей. Отвратительной была его теща. Лизка, кстати, недалеко от нее ушла. Такая же востроносенькая стервь!
– Лизку твою тут недавно видел, – словно подслушав его мысли, обронил Женька, увлекая его во двор небольшого выбеленного дома. – Поправилась, знаешь, похорошела. Привет тебе, кстати, передавала. И еще просила передать, что ее мама вышла-таки замуж и уехала в другой город. Не позвонишь?
– Нет. – Александра даже передернуло. – Зачем я ей стану звонить, Жень, о чем ты?
– Да нет, это я так… Да и она просила.
– О чем?
– О том, чтобы ты ей позвонил. Что-то лопотала о неумирающих чувствах.
– Чьи чувства она имела в виду? Мои, что ли? Их нет давно. А Лизка ничего, кроме любопытства, чувствовать не способна. Да ты же знаешь, Жень, чего мне тебе говорить!
– Да чего я могу про вас знать? Жили себе жили, а потом развелись. Взяли бы ребенка родили от безделья. Может, еще стоит попробовать, а, Сань?
– Слушай, ты это того… Говори, да не заговаривайся. Вовлекать в эксперименты детей! Ты в своем уме, дружище?!
– Чего тогда? Так и будешь бобылем жить? Так и до состояния дяди Степы недалеко будет. Нинка тут тебя увидела мельком, говорит: в кого превращается твой красавец друг? – Женька отодвинул доску второй ступеньки, достал оттуда
