крайнем случае, твой жабий хор пополнится немедленно и любопытными экземплярами.
– Ты смотри-ка, кто вернулся! – из-за крайнего стола в углу встал невысокий человек в повязке через голову, закрывающей один глаз и смерил взглядом всю вошедшую троицу. – А вы кто такие? Ишь ты, чистенькие какие, прям смотреть тошно! – он сплюнул на пол и грязно выругался.
Колобок полуобернулся, посмотрел на одноглазого и спокойно ответил:
– Это со мной.
– Такие же, как ты, хитрованы? – одноглазый загоготал, вслед за ним также засмеялись все остальные.
Яга поморщилась – смард стоял одуряющий. Публика, собравшаяся в этом заведении, о чистоте тела не помышляла, а уж о том, чтобы зубы почистить, и вовсе не слышала. Раззявленные в смехе рты демонстрировали страшный сон стоматолога – торчавшие пеньки разной степени разрушенности зубов, перекошенные шрамами губы, заросшие кустистой щетиной щеки. И все они пялились на новоприбывших с возрастающим интересом.
– Ишь ты какая аппетитная! – щипок за филейную часть заставил Настю подпрыгнуть от неожиданности.
Сама не осознавая, что делает, она щелкнула пальцами и икнула – на стол позади нее шмякнулась жирная зеленая жаба в бородавках.
– Первый пошел, – прокомментировал Волк ехидно.
6
Смех оборвался внезапно. Жаба квакнула возмущенно, проведя передней лапкой по своему горлу.
– Однако! – прокомментировал одноглазый, крякнув. – Интересные у тебя спутники, Колобок.
Тот, похоже, сам не ожидал подобного поворота, медленно развернулся на стуле и долгим взглядом смерил земноводное, раздувавшее горло.
– Мда, – сглотнул он шумно, а потом покрутил пальцем в воздухе. – А нельзя его обратно тудыть?
– Кудыть? – хмыкнул Серый, веселясь.
Его забавляли выражения лиц разом стихших мужчин, настороженно следивших за Настей, не собирается ли она снова сделать кульбит пальцами. А та сама, похоже, растерялась от своей мощи и заозиралась с явным желанием покинуть помещение.
– Тихо! – шепнул ей Волк в ухо. – Держи себя в руках.
– Ик! – ответила она ему.
Одноглазый, подойдя ближе, оказался невысокого роста крепким парнем неопределенного возраста – то ли двадцать ему было, то ли пятьдесят, не сказать – вроде, лицо молодое, а взгляд суровый, многознающий.
– Говорите, с чем пожаловали! – рыкнул он, смерив притихших пришельцев глазом.
– Суров ты, я посмотрю, – без страха насмешливо сказал Волк. – Хоть бы представился для начала, как-никак, девушка перед тобой.
– Ах, извините-извините! – скабрезно осклабился тот, шаркнув ножкой. – И как это я запамятовал? Алексеем меня зовут. А вас?
– Анастасия она, – в той же манере ответил Серый. – А я Владимир.
– Позвольте вашу ручку… облобызать! – без спроса схватив Ягу за ладонь, одноглазый
