и полные противоположности. Один ужасно говорливый. Вечно рассказывает всякие байки и травит анекдоты. Второй – тихоня. Нужно время, чтобы узнать его получше.
Дефне кивнула, хотя и слушала вполуха. Все мучившие ее страхи разом отступили. Она вздохнула с облегчением, почувствовав прилив храбрости, и прикоснулась к губам любимого, слегка обветренным, потрескавшимся на солнце. Должно быть, он, как и она сама, постоянно кусает их.
– С чего ты взял, что они нам помогут? – спросила Дефне.
– Что-то подсказывает мне, что они не откажут. Я уже давно наблюдаю за этими ребятами. Они честные трудяги и не суют нос в чужие дела. Прикинь, они встречают самых разных людей и никогда ни о ком не сплетничают. И мне это в них очень нравится.
– Прекрасно. Давай попробуем, – согласилась Дефне. – Но если ничего не получится, придется поискать другой выход.
Костас улыбнулся, по его жилам разлилось невероятное облегчение. И хотя он никогда не признавался Дефне, он жутко боялся, что в один прекрасный день она предложит расстаться, пока ситуация не вышла из-под контроля, поскольку встречаться стало слишком опасно, а сохранять конспирацию практически невозможно. Всякий раз, чувствуя этот страх, он заталкивал его в темные глубины души, где хранил самые тяжелые, горькие мысли. И воспоминания о своем отце.
Фиговое дерево
Прежде чем мы встретимся в таверне, я должна рассказать вам еще кое-что о себе и своей родине.
Я пришла в этот мир в 1878 году, когда султан Абдул-Хамид II, сидя на своем позолоченном троне, заключил секретное соглашение с королевой Викторией, сидевшей на своем позолоченном троне в Лондоне. Османская империя согласилась передать управление нашим островом Британской империи в обмен на помощь в отражении российской агрессии. В тот же год британский премьер-министр Бенджамин Дизраэли назвал мою родину «ключом к Западной Азии» и добавил, что «цель этого – не Средиземноморье, а Индия». Остров, не имевший, однако, особой экономической ценности в глазах Дизраэли, был идеально расположен в центре весьма прибыльных торговых путей.
Несколько недель спустя над Никосией уже развевался британский флаг. После Первой мировой войны, в ходе которой Британская империя и Османская империя были противниками, англичане аннексировали Кипр, который стал, таким образом, колонией Короны.
Я хорошо помню день прибытия британских войск, утомленных и мучимых жаждой после долгого путешествия, а также немного смущенных тем, кто именно населяет их новую колонию. Англичане, сами островитяне в душе, не смогли до конца умом постичь наш остров. Мы им казались то обескураживающе привычными взгляду, то до странного экзотичными восточными людьми.
В судьбоносный день сэр Гарнет Вулзли, первый верховный комиссар, появился на наших берегах с большим контингентом солдат в плотной военной форме: форменных брюках и красном шерстяном кителе. Термометр показывал 110 градусов по Фаренгейту. Солдаты разбили лагерь в Ларнаке на берегу соленого озера, их однослойные круглые палатки плохо защищали от палящего солнца. Уже позже в письмах к жене Вулзли жаловался: «Было
