который не воспринял наше вчерашнее приключение как предупреждение и вновь оказался в любимых легких ботиночках, малоподходящих для горных приключений. – Но если мы упремся во что-нибудь такое… Если там, внизу, обрыв – мы не пойдем?
– Давай не принимать необратимых решений, – милостиво согласился я, окрыленный тем, что, как бы то ни было, нас двое. – В случае чего мы просто вернемся назад.
– Вот и хорошо, – сказал Азер и замолчал.
Я прыгал с камня на камень, пытаясь найти тропинку, которая на обратном пути привела бы нас назад к машине. Тропинки не было, но временами мне удавалось обнаружить проходы среди завалов камней, а заодно и запомнить некоторые камни, как ориентиры.
– Отара, – вдруг без выражения сказал Азер. – Видишь?
Я посмотрел на гору. Нет, я не видел. Чуть подернутые зеленой травкой склоны. Бурые разрезы балок. Пожалуй, чтобы попасть на выбранную мною «спину», придется сначала войти в ближайшую балку, а потом уже – если Бог даст – выкарабкиваться из нее на склон.
– А где эта отара? – спросил я. – Так далеко я не вижу. Мы будем подниматься вот здесь, по этому склону. А она?
– Идет прямо навстречу нам, как раз по этому склону. Овцы – как белые точки. Видишь?
– Нет, – сказал я. – Я близорукий. Просто очки не ношу.
В это время порыв ветра донес до меня собачий лай.
– Собака, – констатировал Азер. Потом, послушав, добавил: «Две».
Я похолодел.
Сторожевые псы.
Страшные косматые кавказцы, которым пастухи даже мяса не дают, кормят мучным взваром – называется по-азербайджански «ял» – чтоб не привыкли к крови и не порезали ненароком половину стада и самого хозяина.
Если бы Азер не продолжал спускаться, я бы остановился. А может быть, повернул бы назад. Скрывать нечего: есть породы собак, которых я действительно боюсь. Это туркменские безухие овчарки и кавказцы – полудикие сторожа стад.
В это время мое ухо различило человеческий голос.
– Там люди! – попытался утешить себя я.
– Один человек. Кричит собакам. Видишь собаку?
– Нет.
– Во‐он. Белая. Она уже нас заметила.
Не скажу, что все это ободрило меня, но Азер не выказывал ни малейших признаков страха, и я, загипнотизированный его героизмом, следовал за ним.
Мы давно уже спустились с плато Беюк-Даш и теперь действительно, чтобы вылезти на склон, ведущий к вершине вулкана, по которому на нас надвигалась отара, вынуждены были войти в глубокую балку с голыми склонами из серой и бурой глины. На ходу Азер подобрал с земли острый камень, взвесил в руке, подобрал другой.
– Ты тоже возьми.
Я послушно поднял камень, похожий на первобытное рубило.
Липкое дно балки. Липкие от пота руки, сжимающие
