Они бы согласились?
– Они бы, может, и согласились, но что значит – отдать? Это частная собственность…
Как быстро вернулись мы в безумный мир!
Баку встретил нас скрежетом и клаксонами вечерней пробки.
Когда под вечер я заглянул в кафе «Айгюн», компания в немодных черных куртках сдавала карты.
– Салам алейкум, – поприветствовал я собравшихся.
– Алейкум ассалам, – ответили они дружно.
– Здравствуйте, – отдельно улыбнулась мне хозяйка.
– Люля-кебаб для меня оставили?
– Конечно, оставили. Садитесь на ваше место.
Карты пошли в игру. Мужчины задымили дешевыми сигаретами и, не чокаясь, выпили пива.
VIII. ДРУГ
Матовая серость за окном. Отдергиваю занавески, различаю тонкую штриховку мороси, сквозь которую едва проступают стрелы портовых кранов вдали, и чувствую почти неудержимое желание снова нырнуть под одеяло. И тем не менее отступать некуда: план, который окончательно вызрел вчера, а зародился еще в редакции Эмиля, план, рожденный утонченной геологической эстетикой, мог быть исполнен только сегодня, какая бы погода ни была. На Гобустане я разойдусь, а там уж…
В десять, исполнив свой утренний развоз, появился Азер. Я поспешно уложил в рюкзак фотоаппарат, карту, немного еды и бутылку с водой. Макеты английских фрегатов в холле гостиницы приветствовали наш выход в неизвестность, подняв все флаги и паруса.
Мы ехали той же дорогой, что и вчера, но из-за дождя бесприютная долина у моря и крашеные железнодорожным суриком старые товарные вагоны, брошенные на путях, казались фрагментами какого-то пронзительно-грустного фильма. Безысходно-грустного, как «Красная пустыня» Антониони. Может быть, даже это были кадры, не включенные в фильм, вырезанные при монтаже, случайно уцелевшие в виде такой вот покадровой нарезки: желтые пучки прошлогодней травы, стрелки ржавых рельсов, мокрые вагоны с шифрами железнодорожных маркировок на бортах…
Погода и в самом деле была отменно плоха: вся долина, которую мы исходили вчера, была закрыта тенью зацепившейся за Джингирдаг тучи. Тяжелое небо волочилось прямо по земле. Лишь впереди на юге видна была яркая голубая полоса.
Вскоре мы доехали до поворота на Беюк-даш, по асфальту быстро взлетели на средний ярус горы, к домику заповедника. Дождь перестал. Было очень красиво. Тихо. Меж беспорядочно рассыпанных, черных, обросших лишайником камней то здесь, то там виднелись покрытые мелкими цветами колючие ветки какого-то кустарника. Пересвистывались птицы. Наконец-то пахнуло весной: пробудившейся землей, травкой, пригретой блуждающим по земле солнечным лучом, и этими цветами. Не скажу, чтобы это был изысканный или сильный аромат – просто ни с чем не сравнимый свежий запах раскрывшегося цветка… Неожиданно я ощутил какой-то невероятный покой. За ним последовало ощущение, что кто-то смотрит мне в спину. Изображения были здесь.
