xmlns:fb="http://www.gribuser.ru/xml/fictionbook/2.0" xmlns:fo="http://www.w3.org/1999/XSL/Format" xlink:href="#n_234" type="note">[234] приходили в лагерь крестоносцев и просили о дозволении видеть святого короля[235].
Посмотрим на Лудовика IX c другой стороны. Мы увидим, что вся жизнь его, во всех ее направлениях, проникнута одним глубоким и горячим чувством христианской правды. Поставленный среди воинственных поколений, для которых высшею целью деятельности была военная слава, Лудовик не любил войны. Он не отличался той блестящею, без нужды вызывавшею опасности отвагою, которая составляла одну из принадлежностей рыцарства; его мужество было спокойное и холодное. Оно вытекало из обдуманного убеждения и не было следствием страсти. Первые войны свои он вел с англичанами и мятежными вассалами[236]. Лудовик одолел и тех, и других, восстановил нарушенные права свои, но довольствовался непосредственным результатом победы и не подумал о распространении власти или владений. Еще менее могла соблазнить его возможность отмстить врагам. С ранних лет мысль его была занята войнами в Палестине, где христианскому рыцарю открывалось поприще, вполне достойное его подвигов. Я не буду повторять всем известных подробностей о его крестовых походах; но есть черты, которых нельзя пропустить, потому что они проливают яркий свет на характер великого короля. В то время, когда бедствия крестоносцев в Египте достигли до высочайшей степени и не было более спасения войску, запертому между Нилом и мамелюками[237], Лудовик отказался от предложенного ему средства возвратиться одному в крепкую Дамиету[238], где его ожидала совершенная безопасность. В плену у мамелюков, среди ужасов и страданий всякого рода, он один из всех французских рыцарей сохранил полное спокойствие и ясность духа[239]. Вскоре после поражения крестоносцев мамелюки восстали на своего султана[240], убили его и с дикими воплями бросились к своим пленникам. Один из убийц показал Лудовику вырванное у погибшего султана сердце и спросил: «Что дашь ты мне за сердце врага твоего?» Король молча отвернулся[241]. Прочие христиане думали, что настал их последний час, и готовились к смерти. Жуанвиль откровенно признается, что не мог произнести должного покаяния, потому что не мог от страха припомнить ни одного греха. «По той же причине не помню я ничего из сказанного мне тогда конетаблем[242] Кипрским[243]», – прибавляет простодушный биограф Лудовика IX[244]. Есть сказание, достоверность которого подлежит сомнению, но любопытное, как выражение народной мысли. В Европе разнесся слух, что мамелюки, убив своего султана, предложили его место Лудовику IX
См.:
См.: Там же. С. 23–34.
О пребывании Людовика IX в плену и о его освобождении см.: История Средних веков в ее писателях и исследованиях новейших ученых: В III т. / Сост. М. М. Стасюлевич. 2-е изд. Т. III. СПб.: Типография М. М. Стасюлевича, 1887. С. 689–694.
2 мая 1250 г. мамелюки под руководством эмира Актая свергли султана Туран-шаха из династии Айюбидов и захватили власть в Египте.
Ср.:
Ср.:
