вошел в кабинет. Зажег маленькую настольную лампу. Огляделся.
В помещении ничего не изменилось. Те же серые стены, два портрета в тяжелых золоченых рамах – Верховного Инквизитора всея Убежища и генерал-магистра Готты, стеллаж для папок, диван, телевизор, стол в компании двух жестких даже на вид кресел и монитор компа. Разве что слегка сдвинута лампа да поцарапан замок-обманка одного из ящиков стола. Не слишком похоже на дэ Гаркхата. Обычно он оставлял после себя устрашающий погром. И все же вампир не мог отделаться от омерзительного ощущения чужого присутствия. Словно задница Калана только что побывала в его кресле.
Дэлан достал из ящика стола нож для бумаг и отправил его в изображение генерал-магистра. Таким способом глава КВМБ упражнялся уже давно. Застать его за этим неуважительным занятием могли в любой момент и тогда… Но этого не могло случиться, потому что связь между портретом и потайной тарелочкой с наливным яблочком, которую Готта так любил использовать для слежки за подчиненными, была оборвана давным-давно. Так что Дэлан позволял себе эту маленькую шалость, чтобы расслабиться и унять раздражение.
Он щелкнул пальцами и вернул нож, затем потянулся до хруста костей и подошел к окну.
С высоты башни Управления Бьёрсгард напоминал заснеженную шахматную доску, в центре которой застряли старшие фигуры небоскребов. Остальное поле, когда-то пестревшее бурливой смесью кварталов, где каждый, независимо от вида и расы, мог найти для себя уголок по душе, теперь покрылось разноцветными клетками раздора. Времена утопической идеи равенства и единства жителей Убежища давно остались позади. Нынче все предпочитали жить с себе подобными, не стесняясь отгородиться от соседа, если оный отличался длиной ушей, ростом или волосатостью, бетонной стеной с протянутой поверху колючей проволокой.
Дальше всех пошли эльфы. За последние два столетия они свихнулись на чистоте крови и собственной исключительности среди прочих рас. Защитой их владениям служили стены из живого плотоядного плюща. Его плети с острейшими и крайне ядовитыми иглами пронзали и утаскивали любого, кто оказывался к ним ближе, чем того желали хозяева. Впрочем, это не спасало эльфов от регулярных погромов. Уж больно велико было желание прочего магического люда отыграться на тех, кому не приходилось платить звонкой монетой за возможность колдовать. Но был бы повод.
За эльфами наставал черед тех, в чьих карманах оседало честно заработанное золото и магические кредиты. Разжиревшая на владении внешними силовыми жилами знать начинала искать пятый угол, стоило небу над городом окраситься первыми зарницами пожаров, ибо даже полиция не решалась оказаться поперек горла разъяренной толпе. Когда уже нечего было жечь и разрушать, наставал черед единственного и настоящего виновника всех бед и несчастий. Внимание народа обращалось к Инквизиции.
Она, какой ее задумывали Основатели, уже давно растворилась в том подлом и уродливом чудовище, которое скрывало свое гнилое нутро за маской благодетеля. И оно имело этот мир как ему вздумается.
