ты проконтролируешь.
– Как могу, так и контролирую!
– Ладно, не дуйся.
Вадим довольно заулыбался, поняв, что задел-таки ее за живое. Он будто всякий раз тестировал ее чувствительность к собственным нападкам. Если жена делала вид, что ей все равно, Вадик непременно продолжал ее жалить, жалить и успокаивался лишь тогда, когда она обижалась. Вот такой он был человек – ее муж.
– Деточка, а где Вадик? – Из-за угла вынырнула Мария Федоровна с перевязанной старой косынкой головой. – А, и ты здесь, сыночка. Идем скорее, супчик готов. Устал?
– Да нет, – бесцветным, как вялый капустный лист, голосом промямлил сыночка.
– Сделал калитку, Вадюша?
– Нет. Дерево железное просто, я весь измучился, – прохныкал он, зная, что после этого мать непременно отстанет.
Та и правда пожевала немного губами, покосилась на сноху и снова позвала:
– Идемте, супчик готов…
Она ведь все же сварила гороховый суп, упрямая старая стерва! Зачем ей тогда мука нужна была? Зачем она ее просила? Просто для того, чтобы деточка не стояла столбом посреди кухни, а делала хоть что-нибудь? Ох, до чего же баба отвратная…
– Кушай, кушай, Вадюша, я тебе еще добавочки налью, – ворковала Мария Федоровна, обмахивая с его плеч пыль. – Джемпер-то совсем грязный. Что же ты, деточка, не стирала, а? Или поругались вы? Видала я, что ты плакала. Что случилось-то? Правда поругались?
Ох, сколько надежды было в ее вопросе, сколько тайной радостной надежды: а может быть… а вдруг… И тогда-то…
– Он работал в нем два дня, – стиснув зубы, чтобы не начать орать, отрезала Василиса. – И вообще… Вообще нам пора, Вадик. Мне завтра очень рано вставать. Дома есть еще кое-какие дела.
– Ох, ну какие же у тебя дела-то могут быть? – с насмешкой удивилась и всплеснула руками свекровь.
– Мужа обстирывать буду! – уже плохо себя контролируя, рявкнула Василиса. – Ты едешь, Вадик, или мне ловить такси?
В другое время он бы ей выдал за ее непозволительную выходку… Уж он бы ей устроил под ободрительное кивание Марии Федоровны… Но теперь не мог. И гороховый суп был тому причиной. Он тарелку-то с трудом вычерпал, а мать уже рядом наготове с кастрюлькой стояла, намереваясь подлить добавки. А потому только и сказал:
– Да, едем, Валиса. Ма, собирайся!
И, бросив виноватый взгляд в спину матери, которую та намеренно горестно сгорбила, громким шепотом, таким, чтобы ма непременно услыхала, процедил:
– А с тобой мы еще дома поговорим, Валиса…
Глава 3
Конечно, он устроил ей дома выволочку, как любил он называть собственное полуторачасовое нудное пыхтение. И неправильно-то она себя ведет по отношению к его матери… и могла бы быть терпимее… а непозволительные голосовые интонации и вовсе простить невозможно…
– Мать у меня одна, Валиса! Понимаешь? – свистящим шепотом возмущался Вадик. –
