навсегда.
– Мои соболезнования, лорд Хейвуд, по поводу смерти вашего отца и брата, – продолжал дворецкий, принимая у Джонаса шляпу и перчатки.
– Спасибо, Фицхью. Я сожалею, что в этот момент меня не было здесь.
– Мы все высоко ценим вклад, сделанный вами для своей страны, – промолвил дворецкий.
– Спасибо, Фицхью.
Дворецкий кивнул и отступил в сторону.
– Леди Сесилия сейчас появится. Прошу за мной.
Фицхью проводил Джонаса из холла в очень уютную комнату, отделанную в насыщенных бордовых тонах. Джонас чувствовал себя здесь очень комфортно. И так было всегда. Но только в те времена, когда он считался желанным гостем в этом доме.
Большую часть дальней стены занимал камин, отделанный мрамором, и Джонас медленно пересек комнату. Над каминной доской висел большой портрет, и он, заложив руки за спину, смотрел на изображенных там юного Стерлинга, юную леди Сесилию и их родителей – герцога и герцогиню Хардли.
По портрету сразу было понятно, что от матери леди Сесилия унаследовала приятный оттенок кожи, пшеничного цвета волосы и живые голубые глаза. Пожалуй, даже черты лица Сесилии в точности повторяли материнские.
У обеих были высокие скулы и небольшой вздернутый нос, но больше всего они походили друг на друга острым, проницательным блеском глаз. И художнику отлично удалось передать его в портрете.
Джонас сомневался, что Хардли и его отцу хотя бы раз сходила с рук малейшая ложь. Проницательный взгляд герцогини говорил о том, что она скорее всего знала, что замышлял ее муж, еще до того, как он пытался это сделать.
– Они были удивительной парой, – раздался у него за спиной голос леди Сесилии.
Джонас медленно повернулся и увидел.
На Селии было платье бледно-лилового цвета и подобранная ему в тон шляпка. Цвет отлично подчеркивал мерцающее золото волос. Наряд дополняли светло-серые перчатки и такого же цвета зонтик от солнца.
Она была не просто очаровательна, она была прекрасна. Встреча с леди Сесилией стала для Джонаса одним из самых приятных сюрпризов в жизни.
Он ожидал встретить повзрослевшую копию долговязой надоедливой девчонки, какой Джонас видел ее в последний раз. Вместо этого он обнаружил остроумную молодую даму, которая обладала уверенностью в себе, чем восхищала Джонаса, и силой характера, которую он находил забавной.
Джонас смотрел на нее и улыбался. Ему давно следовало понять, что сестра Хардли никогда не будет отличаться скромностью или страдать отсутствием силы духа. Такую слабую натуру Хардли съел бы живьем.
Возможно, именно поэтому Сесилия до сих пор не вышла замуж. Вероятно, ее сильный характер распугал всех кавалеров. Ну что же, Джонаса это не страшит. Хотя кавалером он себя не назвал бы. Если честно, в нем не было уверенности, кто он такой. Ему не хватало смелости подумать, каких отношений с леди Сесилией он хочет.
И Джонас сомневался в том, что
