Бред какой-то, думала она.
– Это… Далеко отсюда. – Глеб боялся, что она его не поймет, но все же начал говорить правду. – Слушай, со мной что-то происходит. Меня пугает дыхание в трубке телефона, меня всего трясет, я напуган, утром у меня в шкафу очутилась изувеченная девушка, за мною охотятся. Но мне потом все объяснил один человек, Александр Петрович, бывший майор милиции. Он желает мне добра. – На секунду Глеб умолк. Он увидел в глазах Евы неопределенное чувство: то ли недоверия, то ли удивления, то ли какой-то боязни или непонимания, а, скорее всего, она чувствовала все это и сразу. Глеб продолжил. – Я хочу скрыться от этого кошмара.
– Ты никогда не ввязывался никуда. Что с тобой произошло на этот раз? – Ответила Ева. Глеб мог ожидать любой ответ, но только не этот.
– Но неприятности сами меня нашли. Я не ввязывался. Это какая-то мистика. – Ответил Глеб и грузно вздохнул. – Эх, ты не веришь. Я этого и ожидал. Да и вправду, выглядит, как полное дерьмо, чушь, околесица, быть может, но… Есть другие миры, мне рассказывали ключники. Э… Это как лифтеры. Есть Промежуточное Пространство, которое соединяет эти миры. То, чего не знают и ученые, потому что если они узнают и напишут об этом, их ссылают в Промежуточное Пространство. Представь, что я говорю правду, потому что это и есть правда. Как бы абсурдно она не звучала. Скажи, я тебе когда-нибудь лгал? Тем более о подобном?
– Я не знаю, теперь сомневаюсь. – Недоверчиво ответила Ева. – Да ты просто двинулся.
– Подожди. – Глеб встал и вышел из комнаты. – Я тебя познакомлю с той девушкой, которая так внезапно оказалась у меня в шифоньере. – Послышалось в коридоре. Через секунду он вернулся. Рядом с ним встала белокурая девушка в одежде Глеба, которая была ей явно велика. На видимых участках кожи кое-где красовались синяки, кое-где заклеенные лейкопластырем раны, а кое-где и запекшаяся кровь. Девушка кивнула Еве. Вид у нее был спокойный.
– Ева, знакомься – это Анна, ключница. Анна, это Ева – моя милая.
Она тоже приветливо кивнула.
– Может вы, Анна, мне расскажите, что происходит. – Спросила она.
Анна заметно погрустнела, хоть и была далеко не радостная. Ровно настолько, насколько может погрустнеть самый грустный человек.
– Давайте сядем. – Произнес Глеб и, подтащив небольшое кресло ближе к девушкам, сел в него. – Анна, садись на диван, рядом с Евой.
– Прости, Анна, я не сказал ей об этом, не расстраивайся.
– Сказать о чем? – Едва слышно осведомилась Ева.
– Анне отрезали язык. – Произнес Глеб.
Глаза Анны наполнились слезами. Она беззвучно заплакала.
– Ну-ну, Анна. – Попытался успокоить ее Глеб. – Кстати, врач сказал, что ты сможешь потом говорить, когда рубцы на языке заживут.
Ева наблюдала за всем этим, как за театром, хоть и весьма проникновенно. Но она не верила во все это.
