едва не пролив кофе. Горькая, но с приятным сладким вкусом жидкость наполнила его рот, затем пролилась по пищеводу. Чем Глебу сегодня заняться? Писать ему не было смысла. Он всегда ждал, когда придет этот смысл. Стоит ли ему вообще этим заниматься или нет? И он приходил, надо было только отдохнуть.
Может, рванем сегодня с друзьями в бар или куда-нибудь еще? – Спросил себя Глеб и, выпив кофе быстрым залпом, шумно поставил (скорее ударил) чашку. – Расслабить нервы, оторваться, напиться, чтобы эта паранойя меня больше не преследовала? А?
А может, сходить за пивом и завалиться с Максимом Горьким на диван? Тоже неплохая идея.
Обрадовавшись такому банальному плану по решению проблемы, Глеб плюхнулся на кровать. Он любил доспать до обеда тем более, что работы он не предусматривал. Новости посмотреть, что ли? Нет, пусть ящик смотрят домохозяйки и пенсионерки, живущие телесериалами, в которых кипят сухие страсти повседневного бытового существования, – так сказал бы, наверное, Горький, если бы дожил до сегодняшнего дня… – с этой мыслью Глеб укрылся одеялом и закрыл глаза, – на улицу мерзко выходить.
Пасмурно.
Так почему же нельзя хотя бы до обеда полежать, помечтать о
чем-нибудь несуществующем, укутавшись в одеяло? Пусть на улице идет начавшийся еще вчера дождь. Пусть мочит вышедших на утреннюю пробежку бегунов, обласканных и избалованных домашних собак и их хозяев в спортивных костюмах, с зонтиками, толком не выспавшихся, которых разбудили эти же их любимые псы, трескучие будильники и супруги. Пусть дождь бьет по многочисленным зонтам граждан и обывателей, носящихся по городу по своим очень и не очень важным делам. Пусть потоки грязной воды рекой стекают в решетчатый сток, либо разливаются лужами у тротуаров. Пусть спешащие водители безжалостно обливают из этих луж всех вышеперечисленных людей с зонтиками и без.
Пусть.
Сейчас Глеба ничего не касается. Для начала дня ему хочется отдохнуть. Ему хочется – он отдыхает. Если бы все так же думали и поступали, мир бы не изменился. Точно-точно. Все равно от дел, которые человек делает нехотя, мало кому становится лучше. И он снова отключился.
Сон и кофе. Кофе и сон. Может, этот кофе с клофелином, а не с кофеином?
Мерзкий звонок телефона дребезжащей волной прокатился по телу Глеба, разбудив его в половину двенадцатого. Этот звон всегда мерзок спросони, не говоря уж о том, что вряд ли хорошие новости могут ждать там, по ту сторону телефонного кабеля. По ту сторону радиоволны. Тем более: это могло быть то, чего Глеб больше всего сейчас боялся. Он вскочил с постели, зажмурил глаза, открыл их и… наполовину взбодрился, уставившись на телефонный аппарат.
А что, если он не возьмет трубку? Что если он просто не возьмет трубку? Сделает вид, что его нет дома. Вышел куда-нибудь.
– Давай же! – Зачем-то сказал Глеб. Очевидно он
