не проигрываю. Даже ради политических процессов.
Лима выразительно фыркнула: откуда политические интересы в карете посреди леса?
– Я тоже. – Эльф подался вперед. – Я не проигрывал уже лет десять. Ни в… Ни в чем.
– Так, может, тебе просто поддавались? – вскинула бровь Лотанари.
На это эльф ничего не ответил, только прищурился и стиснул зубы. Да так, что желваки на скулах заходили. Лота посочувствовала обиженному ушастику, но не стала уточнять, что это была просто шутка. В конце концов, она не виновата, что он ее слова так серьезно воспринял.
«Или у него настолько высокий статус при Повелителе?» Принцесса с подозрением покосилась на сосредоточенного Идриса. «Повелителем он быть не может – самые чистокровные эльфы белого цвета. В смысле, волосы там, брови и все такое. Может, брат? Хотя два Идриса в одной семье…»
Как бы эльф ни старался, а выйти победителем не смог. Но и проигравших не оказалось – ничья!
– Результативная ничья, – промурлыкала Лима.
– Но отвечать буду я? – с улыбкой спросил эльф.
– Я, конечно, хочу знать, куда делась моя губная гармошка, – Лима выразительно покосилась на подругу, – но это я как-нибудь потом вызнаю.
Принцесса сделала вид, что к гибели губной гармошки не имеет ни малейшего отношения. Правда, не удержалась и вставила небольшую ремарку:
– У тебя не очень хорошо получалось. Звук был слишком пронзителен, особенно по ночам.
– Учту, – прицокнула Лима и, потирая руки, повернулась к эльфу. – Ух, сколько всего я хочу спросить. Но выбрать надо что-то одно. Что-то интересное и жгучее.
Лота поспешно вклинилась:
– У эльфов, как и у людей, разговоры о плотской любви в разнополой компании считаются недостойными.
Лисица вздохнула:
– Вот-вот, вечная цензура. Тогда так, Идрис, расскажи-ка нам о том моменте, когда тебе хотелось сгинуть и рассыпаться от стыда за содеянное.
Тяжело вздохнув, эльф шутливо произнес:
– И я вновь радуюсь тому, что не способен покраснеть. Во дворце живет ревнительница и хранительница традиций, высокороднейшая из высокороднейших, прекраснейшая из прекраснейших (и это официальный титул) леди Дьердре Глейрио. Н-да. Мне было лет пятнадцать или шестнадцать, и в тот день мне удалось исполнить свою мечту. Сами догадываетесь, о чем мечтают мальчишки в этом возрасте.
Лотанари мгновенно покрылась румянцем, а Лима одобрительно хмыкнула: лисица уважала чужую откровенность подобного рода.
– В общем, мы, а я был вместе с надежным другом, пробрались в винный погреб Повелителя и там основательно напробовались различных вин. – Идрис прикрыл глаза и даже головой покачал, показывая, как ему было вкусно. – Так напробовались, что лежали и не могли встать. Но могли ползти!
Принцесса захихикала, а Лима поскучнела: ее народ не одобрял алкоголь. К чему травить организм всякой гадостью,
