стали Дионис и Гадес (Аид), характеризуют, по В. С. Соловьёву, жизненный мир природных организмов на всех его уровнях.
На низших ступенях эволюции в жизненном цикле природных особей рождение и умирание совпадают – в буквальном смысле:
…здесь особи существуют только для того, чтобы произвести потомство и затем умереть; у многих видов они не переживают акта размножения, умирают тут же на месте, у других переживают лишь на очень короткое время [204, с. 131].
Однако по мере возрастания биологического совершенства и органической сложности живых существ природа ограничивает и ослабляет действие этого закона: функция продолжения рода постепенно отделяется и всё более отдаляется от разрушительных законов умирания и смерти.
Цель подлинно эротической любви, согласно его мысли, – преображение пола, побеждающее смерть. В. С. Соловьёв достаточно противоречиво рассуждает на философском языке о том, о чём в принципе необходимо вести речь психоаналитически. До тех пор пока человек размножается как животное, он будет подвержен закону умирания, царящему в животном мире. И даже простое воздержание от родового акта (девство, монашество, скопчество), продолжает мысль В. С. Соловьёв, не избавляет человека от смерти как дезинтегрирующего фактора. Более того, сам факт природной дифференциации полов, не устраняемой внешне физиологическим соединением в половом акте, есть уже свидетельство состояния дезинтеграции и «начала смерти».
С «биологической» аналогии начинается и работа С. Н. Шпильрейн (да и книга Лу Андреас-Саломе начиналась с этой же аналогии!). Причём С. Н. Шпильрейн буквально повторяет мысль В. С. Соловьёва о биологическом единстве жизни и смерти в природном мире:
При зачатии происходит соединение женской и мужской клеток. Каждая клетка при этом уничтожается как единство, и из продукта уничтожения возникает новая жизнь. Некоторые низшие живые существа, например, мухи-поденки, с произведением нового поколения лишаются жизни и умирают. Для них создание – это одновременно и гибель, что, взятое само по себе, есть наиболее страшное для живущего. Если собственная гибель посвящена новому созданию, то она становится для индивида страстно желаемой [251, с. 111].
Таким образом, С. Н. Шпильрейн формулирует концепцию деструкции как причины становления: через смерть, разрушение и гибель зарождается новая жизнь. В акте созидания содержится его негатив – деструкция. Биологический процесс размножения живых организмов, т. е. процесс самовоспроизведения в природе, основан на инстинктах жизни и смерти. Этот биологизаторский подход, очевидно представленный и в работе В. С. Соловьёва, значительно схематизирует само исследование. Однако для нас важно указать на принципиальное методологическое родство и концептуальное сходство исследований С. Н. Шпильрейн и русского философа именно в этом естественнонаучном контексте рассуждений.
Противоречие в концепции «половой любви» В. С. Соловьёва заключается
