охрана, огромный штат прислуги...
– Все это действительно так, но картину невозможно украсть только на первый взгляд, – мягко успокоил Барановский. – Граф очень тщеславен и честолюбив, любит показывать полотна своим многочисленным гостям. Разумеется, не все его картины шедевры, среди них есть и откровенные подделки. Словом, в замок можно проникнуть под вполне благовидным предлогом.
Савелий вновь усмехнулся:
– И как я, по-вашему, буду красть эту картину? Возьму ее под мышку и уйду? Так, что ли?
Барановский неопределенно пожал плечами:
– Дело ваше. Напрягите фантазию. Насколько мне известно, отсутствием фантазии вы не страдаете. Кстати, вы случайно не слышали такую фамилию – Винченцо Перуджи?
– Это случайно не тот итальянец, что украл из Лувра «Джоконду»? – спросил Родионов.
– Похвально, что вы осведомлены об этом. Он самый. В свое время эта история наделала немало шума. И знаете, что он ответил, когда у него спросили, как ему удалось украсть величайшую картину всех времен и народов из одного из самых охраняемых музеев мира?
– Просветите.
– Он ответил, что просто снял ее со стены. Возможно, вам придется проделать то же самое.
– Я знаю, что в то время, когда он ее снимал со стены, в Лувре шел ремонт.
– Хм, верно. Вы знакомы даже с деталями. Следовательно, вам нужно будет придумать нечто подобное.
– Я хочу знать, что за картину мне предстоит выкрасть?
– Андреа Мантенья, «Святой Лука».
– Вы можете хотя бы сказать, где она висит?
– На первом этаже, в холле. Она небольшая, всего лишь около метра в длину. Ее можно вырезать из рамы ножом. Само полотно прикреплено марлей к раме. – Барановский неожиданно поднялся. – Давайте поговорим пообстоятельнее на эту тему, скажем, послезавтра. Встретимся здесь в это же самое время. Розарий – чудеснейшее место в Париже, а какой здесь запах!
И, не оглядываясь, направился к выходу, приостанавливаясь у гроздей роз, причудливо свешивающихся вниз.
Савелий, держась на расстоянии, направился следом. У выхода его поджидал Мамай.
– Видишь того мужчину в темном костюме и с белой тростью? – Вижу.
– Постарайся проследить за тем, куда он направляется. Мне нужно знать о нем как можно больше, – приказал Савелий. – Встретимся здесь же часа через полтора.
– Хорошо, хозяин, – ответил Мамай и направился за Барановским.
Побродив по саду и около замка, Савелий не заметил, как пролетело время. Мамай уже вернулся и терпеливо поджидал его. Париж действовал на него благотворно, он уже не походил на дикого разбойника, каким выглядел всего лишь год назад. Теперь он напоминал богатого бездельника, решившего помечтать в одиночестве.
– Так что там? – спросил Савелий, присаживаясь рядом. Крепкие ладони удобно успокоились на круглом набалдашнике трости.
– Живет он в центре Парижа на Вандомской площади, – сообщил Мамай. Савелий слегка улыбнулся. Вот что
