хребет…
вышибите мозги…»
Нисколько не скрывал своего желания.
Конечно, узнав про такое, белый мамонт Шэли сердился.
Дважды громил перевалочные базы охотников, убивал оборванцев.
Нинхаргу, узнавая про такое, громко плакал. Вот раньше бегал так резво, что мог догнать самого сильного молодого олешка, теперь лежит неподвижно.
«…сухие листья, сухие листья, сухие листья под тусклым ветром…»
Сухие листья шуршали под полумертвым охотником. Пил воду, смотрел во тьму.
«…дуй, ветер, дуй…
приди невыносимая буря…
заломай толстые лапы турхукэнни…
засти тусклые прищуренные глаза…»
Дотянувшись, копался в остывших углях костра. Под руку попадали камни разных цветов, некоторые переплавленные вещества. Знал, что обожженные палки и кости всегда крепче, чем необожженные. А теперь узнал и то, что склеенные из отдельных полос копья тоже всегда крепче, чем цельные. Такие полосы стал склеивать своей особенной смолой. Для пробы царапал наконечником каменную стену.
Куда дотягивался копьем, там и царапал.
Длинные полосы царапал. Округлые спирали.
Когда попадала под руку охра, втирал ее в царапины.
Однажды попала под руку глупая черепаха. Плоская, круглая, не выражала никаких чувств. Морщинистая чешуйчатая голова с носом, кривым, как клюв. Туманный взор. Ползала с беспредельной осторожностью, но Нинхаргу поймал, на плоской спине нацарапал отпечаток своей ладони, затер желтой охрой.
«…убейте белого мамонта…»
В мечте своей придумал особенного сильного духа, того самого, который сотворил первого человека Эббу. Люди льда дивились: «Вот сильный дух! Вот умный!» Но сам Нинхаргу не так думал. Ну, сильный дух. Но глупый. Людей льда создал, а землю испортил. Кругом горы, болота, а прямо пойдешь – белый мамонт Шэли стоит. Или над собственной кучей шерстистый носорог тащится. Или задавный гнус застит свет среди бела дня. Такой страшный мир, что сильный дух сам всего сильно боится, прячется в камышах, ест рыбу. Другого ничего не умеет поймать. Так боится, что спит на облаке. Может упасть, если крепко уснет. Потому всегда злой, вздернутый.
Вождь Энат, сердясь, колол Нинхаргу кремневым наконечником, насаженным на длинную птичью кость, требовал:
«Не пой так, как поешь!»
«А как надо петь?»
«А вот как я тебе скажу».
«А как ты скажешь?»
«Ну, я не знаю».
«…убейте белого мамонта…»
«Вот как так убить? – сердился вождь. – Слабыми стрелами? Или тонкими копьями? Или затащить тяжелого холгута на утес и сбросить его вниз? А где такое, чтобы вес его выдержать? Разве не порвет турхукэнни всех? Где взять оружие, чтобы убить столь величественного зверя!»
В каменной плошке, заполненной жиром, тлел нежный фитиль из размочаленных
