надо учиться и не отступать ни в чем. И какой бы странной ни казалась нам абсолютная истина, все равно не следует ее пугаться…»
…в пещере, выточенной временем и водой, в шлаковой прослойке между двумя древними лавовыми языками, мне снилось: Серп Иванович варит рисовую кашу. Рис он, конечно, выменял у Агафона – на мои казенные сапоги. Развариваясь, рис медленно течет на плиту, потом на пол, потом на траву, на берег и, наконец, в океан и край этого странного рисового потока злобно и страстно надкусывает из воды Краббен. Тогда Сказкин бросается бежать прямо по вязкому рисовому потоку и я мстительно ору: «Поддай, поддай, Сказкин!»
Кто сказал, что Серп не молод?
«Молот, молот…» – шептал я, просыпаясь.
Может, стоит рискнуть? Может, Краббен спит?
Может, Краббен ушел в нейтральные, а то и в чужие воды?
Вот спрыгну сейчас на гальку. Спрыгну неожиданно. И так же неожиданно брошусь к свисающему с обрыва фалу?
Но что-то останавливало меня.
А если Краббен не спит, если он затаился?
А если вон та тень – вовсе не тень, а пасть Краббена?
Страшные мысли теснились в голове, но вот странно… будущее виделось мне лучезарным.
Я видел огромный музей.
Чудесный музей современной природы.
И в нем – отдельный просторный зал, отведенный всего лишь для одного, зато исключительного экспоната.
«Краббен тихоокеанский.
Единственный известный в наше время вид.
Открыт в водах кальдеры Львиная Пасть начальником Пятого Курильского отряда младшим научным сотрудником геологом Т. И. Лужиным и полевым рабочим С. И. Сказкиным».
«Ну да, Сказкиным!» – возмутился я.
И, подумав, перед именем Т. И. Лужина указал достаточно высокую научную степень, а имя Сказкина вычеркнул.
Я засыпал и опять в мои сны заглядывал Сказкин.
Причудливо мешались в голове реальность и его россказни.
Израсходованные на бормотуху казенные деньги… оборванные линии электропередач… завьюженный сахалинский городок Чехов, где в темной баньке на частном огороде сейсмолог Олег Веселов и его помощник Серп Иванович Сказкин ставили осциллограф.
«Буря смешала землю с небом…»
Десятый день кружила над городом метель.
Два раза в сутки на осциллографе надо было менять ленту, все остальное время уходило на раздумья – где поесть и что поесть? Столовые в городе не работали (электроэнергии не было), да Сказкин с Веселовым и не могли явиться в столовую: они давно и везде крупно задолжали, потому что командировочные из-за той же метели не получали уже пятнадцать дней. А кочегар дядя Гоша, хозяин квартиры и баньки, снятой Олегом Веселовым, возвращался поздно и навеселе. Будучи холостяком, он все свободное время проводил среди таких же простых, как он сам, ребят, по его собственному выражению – за ломберным столиком.
Возвращаясь,
