над явью и над быльюНаших дней и прошлых лет
Режут небо птичьи крылья,
Режут, режут, – следа нет.
Нет конца и края небу.
Нет конца, но до клочка
Эта синь над морем хлеба,
Над пиликаньем сверчка,
Над пробитой в травах стёжкой,
Над прищуром добрых вод
Нам близка: мы все немножко
Подпираем небосвод.
1959
«Ставень хлопнул…»
Ставень хлопнул,
Гаснут краски.
Путь-дорога далека.
Колобок из русской сказки
Закатился в облака.
Сонный лось жуёт кувшинку,
Запивает из реки.
Тополиную пушинку
Сонно нянчат ветерки.
Спят лисицы-огневушки,
Спят ежата под сосной,
Спят волнушки на опушке —
На околице лесной.
Вон берёзонька прямая
Задремала в тишине,
Через голову снимая
Платье, сшитое к весне.
1959
«С лесной берёзы, с белого плеча…»
С лесной берёзы, с белого плеча,
Запела птица про мою печаль,
Про то, что я, наверное, смешной,
Про то, что ты смеёшься надо мной.
А ты пройди по травам босиком —
И лёгкий след я пригублю тайком.
Ты по воду пойди – и на пути
Я встречусь, чтобы ношу донести.
Ты будешь жить
в морозе здешних зим,
Я буду добрым солнышком твоим.
Ты станешь задыхаться, близких звать,
А я вакцину буду открывать.
Тебе венки из стружек принесут,
А я тебя, остывшую, спасу,
Как сломанную ветку подниму
И не отдам ни смерти,
никому!
1959
Дворик после войны
Мирный дворик.
Горький запах щепок.
Голуби воркуют без конца.
В ожерелье сереньких прищепок
Женщина спускается с крыльца.
Пронеслось на крыльях веретёшко —
То есть непоседа-стрекоза.
Золотая заспанная кошка
Трёт зеленоватые глаза.
У калитки вся в цвету калина,
А под ней – не молод и не стар —
Сапогом, прошедшим до Берлина,
Дядька раздувает самовар.
1960
«Какие чудо-маки…»
Какие чудо-маки
У нас в саду цвели!
Казалось, что из магмы
Самой они взошли.
Под тенью тучи серой
Их пламень не утих.
И словно пули в сердце
Входили пчёлы в них.
1960
«Настали дни суровые…»
Настали дни суровые,
И спрятаться спешат
Под шали под пуховые
Серёжки на ушах.
В лесу озябла клюквинка,
Меж кочек лёд блестит,
И пар идёт из клювика,
Когда снегирь свистит.
1962
«Я
