уже жалела, что дала ему телефонный номер. Всё выходит в точности как по писаному: дашь мизинец, руку откусит. Хотя – стоп! – он не знает адрес. Она снова подмигнула сама себе.
– Интересно как у вас получается, – ровным голосом сказала она, – то есть я себе уже не хозяйка, раз ко мне без приглашения можно?
Голос бритвы в телефоне умолк.
– Так пригласи. – Александр Лаврентьевич теперь выступал соло. – И с поклонниками заодно познакомь.
Она вздохнула и сказала уже без юмора:
– Здесь поклонник у меня только внук. – И добавила с лукавой смешинкой: – Знала бы, какой вы ревнивый, ни за что бы с вами не познакомилась.
– Я готов. – Александр Лаврентьевич произнёс, как отрапортовал. – Говори адрес, записываю.
Он явился в мокром плаще, коронованном полостью капюшона, и был похож то ли на морехода из какого-то забытого фильма, то ли на средневекового инквизитора. Вынул из-под плаща букет и коробку с маленьким тортом.
– По традиции, – сказал он про торт и поставил его на тумбочку. – И от сердца. – Он протянул букет.
– Гвоздики – цветы Победы. – Она вспомнила про хризантемы в горшке, что приготовила посадить на кладбище. Втянула цветочный дух и пристроила букет рядом с тортом. – Вешайтесь, не то затопите мне прихожую.
– Где у тебя гальюн? – спросил он, уже раздевшись и дёргая поочерёдно все двери – в ванную, в кладовку, на кухню. – Час уже как терплю, в вашем Купчино одни только платные.
Наконец он нашёл искомое и засел, защёлкнувшись на защёлку.
Миша высунулся из комнаты.
– Что за зверь? – поинтересовался он.
Ему ответил низкий трескучий звук, просочившийся сквозь дверь туалета, – будто неумелый трубач примеривается к новому инструменту.
Антонина глуповато хихикнула.
– Обосрался? – спросил её Миша.
Она кивнула и рассмеялась, не удержавшись.
Справив дело, Александр Лаврентьевич замурлыкал про отважного капитана, вышел из домашней кабинки и увидел внука Антонины Васильевны.
– Как успехи на трудовом фронте, молодой человек? – Александр Лаврентьевич твёрдым шагом сократил расстояние между собой и новым для себя персонажем до длины вытянутой руки. – А на личном? – Он ему подмигнул и схватил Мишину руку, накрыв её целиком ладонью своей левой руки.
Мишино лицо посерело. Он выдернул ладонь из ловушки, в которую она угодила, боком проскользнул в ванную, закрылся и пустил воду.
– Однако молодежь нынче пошла, – скривился Александр Лаврентьевич, шевеля челюстью. – Ей руку, а она – фигу. Это кто? – кивнул он на ванную.
– Миша, внук. – Антонина взяла торт и цветы. – Здесь тапки, вода вон там, руки помыть, пока ванная занята, – показала она гостю на кухню.
– Интересно. А где же его мамаша? – Он её как будто не слышал. – Почему он не с ней, а с тобой? Интересно.
Он
