кому-то надо, – говорит Ольга. – Если бы этот Архитектор Событий утром приехал, все бы решили, что это он. Ему повезло.
– Мне тоже, – говорит Капитонов.
– Ну, на вас бы вряд ли подумали.
– А каких событий он архитектор?
– Знаете, это не я его приглашала. Мое дело встретить гостей.
Лифт снизошел: раздвигает снисходительно двери. Потом размышляет, стоит ли их закрывать. Все-таки лифт в чем-то сакраментальное место – здесь не разговаривают, а кнопки, являясь традиционным объектом разглядывания, исключают своим обыденным видом возможность даже обыденных мыслей. Оба молчат и не думают, пока не выходят на третьем.
– Вам туда, а мне в тот конец коридора. Если хотите оперу послушать – в семь на втором этаже, специально для делегатов. Концертное исполнение. Но, я подозреваю, вы спать ляжете. Плохо выспались, да?
– Как-то не очень. А где здесь аптека?
– Бессонница? Зачем вам аптека?
– Что-то меня в Москве сильно заклинило.
– А я подумала, из-за поезда… Лучше выпейте рома, в мини-баре найдете… И вот: что касается чемоданчика… Там среди прочего сувенир – волшебная палочка, ну просто палочка, деревянная, вроде талисмана, увидите… Не пугайтесь, это шутка. Тут, как оказалось, не все понимают шутки, так что я предупреждаю на всякий случай. А то мало ли что подумаете…
18:15
И никакая не дремота, а просто отсутствие мысли, хотя, может быть, он и потух на секунду-другую, стоя под душем. Мысль о ее же собственном отсутствии возвращает Капитонова к реальности, он вспоминает, что хотел бы уснуть, и выключает воду.
У Капитонова есть небольшая фобия: в гостиницах он не оставляет зубную щетку в стакане у раковины. Это повелось после давнего разоблачительного репортажа одной журналистки, устроившейся ради скандала в пятизвездочный отель горничной. Она утверждала, что горничные в силу сверхплотного графика физически не успевают мыть раковины по науке и для быстроты используют зубные щетки клиентов. Капитонов этому скорее не верит, чем верит, но зубную щетку в пластиковом футляре с тряпочной подкладкой внутри всегда убирает в свою дорожную сумку.
Нина как-то сказала ему, что он весь состоит из фобий. К счастью, это не распространяется на еду. Но всю сознательную жизнь он избегает первых вагонов. С некоторых пор (что скрывает особенно тщательно, даже Нина так и не узнала об этом), взрослым уже, после того случая с маленькой Анькой, он стал опасаться вида крови – нет, не самого вида крови, а своего малодушного опасения, что при случае будет ему по-детски нехорошо: Капитонов, например, игнорирует фильмы, обещающие богатый кетчуп и клюквенный сок. Это при том, что в школе он, да и в университете тоже, слыл забиякой. Однако в школе же, когда на уроке истории еще в пятом классе чопорный Кирилл Сергеевич поведал им о децимации в римской армии и, к слову, еще о не столь древних подражаниях древним римлянам (в их классе расстреляли бы троих – причем силами остальных товарищей), он на несколько месяцев стал чураться в быту числа 10 – основы всей позиционной
