Настолько, что Марина вдруг встала, положила мне руку на плечо и потребовала:
– Смотри в глаза.
Я повиновался. Она вглядывалась в мое лицо сочувственно, по-доброму.
– Я не сержусь, понимаешь? – промолвила она наконец. – Просто удивилась и растерялась, увидев тебя здесь так неожиданно. По понедельникам мы с Германом всегда ходим к его врачу в больницу Святого Павла, вот почему ты никого не застал. Понедельник у нас не для приема гостей.
Мне стало стыдно.
– Это больше не повторится, – пообещал я.
Очень хотелось обсудить с ней жуткий черный силуэт, который я видел у фонтана, но тут она вдруг рассмеялась и, наклонившись, поцеловала меня в щеку. Этого касания ее губ было достаточно, чтобы моя одежда разом высохла и едва ли не вспыхнула. Ни единого слова я не смог бы произнести в тот момент, не то что обсуждать призраков. Марина заметила мое смущение.
– Что с тобой? – спросила она меня.
– Ничего. – Я с трудом отрицательно покачал головой.
Она подняла бровь, как бы усомнившись, но ничего больше не сказала.
– Может, еще немного бульона? – спросила она, поднимаясь на ноги.
– Спасибо.
Марина ушла с чашкой на кухню за новой порцией, я же остался у огня, зачарованно рассматривая даму на портретах. Вернувшись, Марина проследила за моим взглядом.
– Эта дама с портретов… – хотел спросить я.
– Это моя мама, – прервала меня Марина.
Я почувствовал, что мы вступаем на неверную почву.
– Знаешь… Это поразительные портреты, никогда не видел ничего подобного. Словно художник смог сделать моментальный снимок души.
Марина молча кивнула.
– Я никогда не видел ничего кисти этого художника, а ведь это наверняка очень известный мастер, – настойчиво выспрашивал я у нее.
Марина долго не прерывала молчания.
– Не видел и не увидишь. Этот мастер уже шестнадцать лет ничего не пишет. Эта серия портретов – его последняя работа.
– Он должен был очень хорошо знать модель, то есть твою маму, чтобы так ее написать.
Марина задумчиво смотрела мне в лицо, и этот ее долгий взгляд точно повторял взгляд, запечатленный на портретах.
– Он знал ее лучше всех людей на земле, – наконец сказала она. – Он даже женился на ней.
8
Той ночью у камина Марина рассказала мне историю Германа и его особняка в Сарья.
Герман Блау родился в процветающей каталонской семье, знатной, богатой и культурной. Всего было в достатке у рода Блау – и ложа в театре Лисео, и фабрики близ Сегре, и широкая известность, порой и скандальная. Так, относительно Германа шли слухи, что его матушка, Диана, родила его не от главы рода Блау, а от одного колоритного персонажа по имени Ким Сальват – вольнодумца, живописца и профессионального развратника. Он очаровывал, развращал и подвергал позору
