вот она куда-то пропала, и никто не знает, где ее искать.
Так я узнала о Луизе ди Мео – девочке, которая исполняла под окнами Марио Ланца серенады, пока Кармела сидела дома, не в силах вырваться из-под маминого надзора. Луиза была уличной певицей, и мы часто встречали ее на Пьяцца-Навона и рядом с Испанской лестницей. Она пела в неаполитанском стиле, популярном в то время среди туристов. Когда Марио приехал в Рим, Луиза, видимо, перешла на новое место – на площадь перед его отелем. Бетти рассказала, как они услышали ее голос с восьмого этажа, и оба были очарованы. Луизу щедро вознаградили за пение, и, естественно, она начала приходить каждый день, желая получить еще. В конце концов ее пригласили в номер – лично встретиться с Марио Ланца.
– Луизе девять лет. Марио называет ее кусочком настоящей Италии, – объясняла Бетти. – Он говорит, что она поет очень выразительно, и непременно хочет исполнить вместе с ней дуэт.
– Но в Риме много девочек, которые хорошо поют, – осторожно начала я. – У моей сестры Кармелы, например, чудесный голос. Может, синьор Ланца захочет ее послушать, если Луизу ди Мео так и не найдут?
– Боюсь, Марио нужна только Луиза. – Бетти вздохнула и прикрыла глаза. – Серафина, не могли бы вы задернуть шторы? Солнце светит слишком ярко, у меня болит голова. Если мне станет лучше, попросите Лилиану и Анну-Марию привести детей, но пока не пускайте их ко мне. Ах да, и принесите, пожалуйста, таблетки…
После дня, проведенного на вилле Бадольо, возвращаться домой было нелегко. Еще никогда наша квартирка в Трастевере не казалась мне такой убогой. Теперь я обращала внимание на то, чего не замечала раньше: грязь по углам, облупившиеся стены, старый хлам. Постоянное перемещение между одной жизнью и другой сбивало с толку. Я все чаще ночевала на вилле, ссылаясь на то, что мне приходится рано вставать и работать допоздна. На самом же деле я просто не могла отказать себе в удовольствии поспать в собственной постели под плотным пологом, не пропускающим ни света, ни шума. Лежа под одеялом, слишком взволнованная событиями дня, чтобы уснуть, я думала о том, сколько девушек хотело бы поменяться со мной местами. Конечно, работать приходилось много, зато меня окружала та же роскошь, что и семью Ланца. Я ела одну с ними пищу, спала в их доме, слушала рассказы Бетти.
Мама меня не понимала. Должность служанки казалась ей чем-то унизительным. С того самого дня, когда я вернулась из отеля «Эксельсиор», взволнованная и ликующая, она относилась к моей работе весьма прохладно, как будто я ее разочаровала.
– Ты же просто девочка на побегушках, – негодовала mamma. – Неужели об этом ты и мечтала?
– Я работаю в доме самого Марио Ланца, – возражала я.
– Ты служанка его жены, вот и все. Какая разница, кому прислуживать – ей или любой другой женщине?
– Но это же люди знаменитые, из Голливуда.
– Люди есть люди, знаменитые они или нет, – равнодушно ответила mamma.
– Но ведь мне страшно повезло! Я никогда и не мечтала получить такой шанс.
– Тебе
