слегка потертой, но еще очень даже в хорошем состоянии. Пенсионер повесил свою куртку на вешалку и натянул шинель. Человек, который ее носил, был немалого роста – полы шинели свисали с Василия Степановича до самых щиколоток, а из рукавов торчали только кончики пальцев.
И в этот момент до пенсионного слуха донеслось тихое урчание. Василий Степанович критически глянул сквозь шинель на желудок – до обеда было еще часа два, однако урчание не прекратилось, более того, оно переросло в отчетливый звук, который доносился с улицы! Ледяной холод вмиг пробежал по спине грибника, он машинально выглянул на улицу, чтобы окаменеть от ужаса, – к дому приближался автомобиль! Бежать через двери было поздно, высокая темная иномарка выехала на поляну перед домом. Пенсионер бросился к разбитой форточке, взобрался с коленями на подоконник, просунул голову и левую руку наружу и попытался протиснуться целиком, но скорее бы верблюд прошел через игольное ушко, чем Василий Степанович через банную форточку.
Двигатель машины замолк.
Спасительный лес был всего в тридцати метрах, но при этом он был бесконечно далеко. Тихо, почти беззвучно пенсионер заскулил от испуга и слез с подоконника. Путаясь в полах шинели, схватил свой рюкзак, в котором предательски громко звякнули железные инструменты, и замер посреди комнаты. Теперь был один путь – в парную, где напротив каменки лесенкой была сделана деревянная полка. Пенсионер бросился к печке, кинул рюкзак перед собой, затем протиснулся между печкой и стеной и замер в ожидании трагической развязки.
Спустя полминуты дверь бани со скрипом отворилась, и раздался скрежет крошащегося стекла под чьей-то подошвой. Вошедший сразу открыл дверь в парную. Несколько секунд висела напряженная тишина, Василий Степанович почти тактильно ощущал, как в его мягкое место, развернутое к выходу из убежища, вот-вот ткнется тяжелый каблук и послышится:
«Вылезай, сволочь!»
Однако вопреки ожиданиям дверь закрылась, и баню оставили в покое.
Не заметили! Василий Степанович воздавал мысленно хвалу всем известным науке богам, по морщинистому лицу текли слезы счастья. Он клялся, что больше никогда в жизни не помыслит дурного, если только небеса помогут ему выбраться из этой передряги невредимым. В шинели ему было неимоверно жарко, а за печкой тесно. Сколько времени он провел в одном положении: ноги вместе, руки на ширине плеч, сказать трудно, однако спустя примерно пятнадцать минут у него окончательно затекли конечности, и он готов был все отдать за стакан воды.
Пора было выбираться. С огромным трудом он покинул свое укрытие, подтянул рюкзак и на коленях пополз в предбанник. Здесь он приподнялся и приблизился ко второму окошку, которое выходило в сторону дома. Осмотрел происходящее возле особняка.
Черный джип стоял неподалеку от клумбы. Возле дома находились два человека. Это были сбитые, в черных куртках, с одинаковыми стрижками ежиком молодые ребята. Один из них
