случайно попавшие в организм вместе со встречным ветром. Хотя известно, что для восстановления поражённой крови лучше пить «Каберне». Никакое другое красное натуральное вино блтзко не имеет подобных реабилитационных свойств, не говоря уже о водке.
«Странно, неужели весь сорт «Каберне» повывели Горбачёвские ханжи-прихвостни, если даже ликвидаторам не хватает?» – думал Михайлов, закусывая положенные ему «лечебные» граммы практически не радиоактивным огурцом. В такие минуты экипажи рейсовых самолётов, забредающие в лётную столовую «Жулян», бывали поражены вопиющей картиной, когда авиаторы-вертолётчики вместе с техниками распивали «наркомовскую норму» на глазах всего народа в самом, так сказать, центре авиационной безопасности.
Однажды кто-то из любопытных лётчиков с рейсового АН-24 подошёл к столику печорского экипажа, на котором в графинчике, замаскированный под легальную водку, стоял местный самогон.
– Вы что, ребята? Как можно пить… здесь? И вам к семи вылетать? Да вы с ума сошли! Стартовый медпункт вас же не выпустит… – командир АН-24 кипел от негодования, непонимания и, бог знает, ещё от чего.
– А нас на трезвянку вообще к вылетам не допускают, – грустно пошутил Михайлов.
– Так вы куда барражируете?
– Мы вертолётчики. В Чернобыле работаем, слыхали про АЭС?
По залу быстро распространился слух, что добровольцам-«смертникам» из Чернобыля ЗАПРЕЩЕНО вылетать на АЭС трезвыми. Впоследствии из Печоры на ликвидации аварии работало ещё два экипажа, в июле и августе того же 1986-го года. Но на них «наркомовская норма» больше не распространялась. Видно, радиация радиацией, а партийная дисциплина превыше всего. Кто-то успел сдать «красивое радиационное застолье». Не иначе…
Как я уже замечал, работа печорского экипажа заключалась в тушении пожаров в брошенных деревнях (самовозгорание чаще всего, но бывало, что и мародеров спугивали). Огнеборческие работы производили специальным устройством ВСУ-2, вместимостью две тонны, прикреплённым на подвеске. Набор воды проводился в режиме «висения» из окрестных водоёмов. Для тушения и заправки ВСУ старались в девятикилометровую зону не залетать. Там военные вертолёты, защищённые специальным образом, работали.
И вообще, Слава старался не подсаживаться и тем более не садиться с выключением двигателей там, где имелся риск попасть в зону возможного выброса радиоактивных элементов. Поясню для несведущих, что подсаживается вертолёт, когда двигатели не выключаются полностью, а молотят на средних оборотах. Хотя колёсами машина земли касается, но аппарат готов взлететь в любой момент.
Итак, Михайлов предпочитал не сажать машину, но всё же иногда это делать приходилось – когда экипаж сталкивался с нестандартными ситуациями. Как правило, подобные обстоятельства были связаны чаще всего с неполадками заборного механизма ВСУ-2. Подвеску в этом случае приходилось сбрасывать,
