подвеске, а Михайлову со вторым пилотом выпала честь встречать делегацию молодых людей в возрастном диапазоне от восемнадцати до двадцати пяти лет. Одеты они были в обычную домашнюю одежду. В основном – джинсы и футболки, на ногах кроссовки.
– Дяденьки, что нам делать? – обратились они к экипажу. – Скоро две недели будет, как мы сидим в полной боевой готовности. Когда нам дело найдут? Вы уж там про нас скажите! Напомните в штабе, что мы готовы на всё….
Оказалось, что эти парни и девушки (!) добровольцы-ликвидаторы из Чернобыля по линии военкомата. Свезли их в сельский клуб неподалёку от Припяти, где и бросили, предоставив самим себе. Перед отъездом, правда, всё позакрывали. Окна, двери, чтобы радиоактивная пыль не так интенсивно внутрь проникала. Запретили из помещения выходить. Кормили, поили три раза в день. Пищу на БТРе привозили. А по утрам ещё и врачей доставляли. В защитных костюмах и специальных масках, какие вы, наверное, видели в фильмах Голливуда о распространении всяческой заразы из загашников Пандоры.
Врачи брали кровь и мочу на анализы, измеряли давление и что-то ещё непонятное странным дребезжащим прибором. Ничего вам такое отношение державы к своим подданным не напоминает? Славе Михайлову напомнило, хотя по возрасту он просто не мог видеть специальных фашистских лагерей, где исследования медицинские проводились. Хотя я на фашистов даже наговариваю, они же военнопленных для этих целей использовали. А наша разудалая держава, так ловко избавившаяся от сталинского наследия, своих добровольцев пользовала втёмную.
Смертники эти ребята, одним словом, как подопытные кролики. Или вроде того. Никому, собственно, они в качестве рабочей силы нужны не были. Тут серьёзный эксперимент на выживаемость в случае ядерного удара, не какое-нибудь маханье лопатами или ломами. А что вы хотели – сами же ребятишки изъявили желание оказать помощь в ликвидации… Тут же не только вопрос об устранении последствий стоит. Бери выше – престиж державы на кону и, самое главное, возможность в мирных условиях выяснить потенциал человеческого организма при воздействии на него радиации.
Экипаж был просто в шоке от наивности молодых людей. Слава сказал:
– Бегите отсюда, как можно быстрее… хлопцы! Пока ещё не поздно…
Не думаю, что все из них, этих отчаянных добровольцев, последовали совету командира печорской «вертушки». Тогда ещё слово «патриотизм» и «самопожертвование» означали то, что должны были означать, а не виртуальный изыск позёрствующих журналистов и депутатов Государевой Думы всех мастей, со всех волостей.
Что ещё запомнилось Михайлову из той ликвидаторской жизни? Немногое. Пятнадцать дней работы с утра до вечера. Какие тут могут быть впечатления? В Киев выбрались всем экипажем всего один раз. Ночёвки в гостинице УТО аэропорта Жуляны не в счёт. Славу поразила пустынность улиц и практически полное отсутствие детей. Но в магазинах с вино-водочным ассортиментом очереди не переводились.
