как твои дела, что нового в МГУ. Эх, скорей бы вернуться, теперь победа уже видна. Привет всем. Абрам”.
Отец привез с войны ковер и два отреза крепдешина – трофеи, которые полагались офицеру.
Самые практичные выбирали на складе, естественно, большие и красивые ковры.
Отец по-своему был тоже практичен. Чтоб не тащить на себе через всю Европу эти весомые мещанские радости, но и не нарушать правил (положено), он выбрал самый маленький коврик размером в два носовых платка, который долго лежал потом на сиденье папиного рабочего кресла.
Протерся, пришлось выкинуть.
А два отреза трофейного крепдешина мой правильный папа распределил так: один маме (бабе Розе), другой – будущей невесте, которую вскоре и нашел все на том же мехмате.
Мехмат располагался тогда не на Воробьевых горах, а в старом здании МГУ, в самом центре Москвы, рядом с Кремлем и Манежем.
Там, где во дворе задумался бронзовый Ломоносов.
От самого входа вверх ведет торжественная мраморная лестница. Вокруг нее и протекала студенческая жизнь.
После войны мужчин было мало, и мама, только вернувшаяся вместе с университетом из эвакуации, отца заприметила сразу – когда он поднимался по этой самой лестнице, в офицерском кителе, в орденах и медалях.
Участь его была решена.
Про маму
До войны они знакомы не были. Разминулись. Мама поступила в университет в июне сорок первого, когда отец уже ушел на фронт. Но, увидев отца на мехматской лестнице, она тут же велела своей подружке пригласить его на ближайшую студенческую вечеринку, которые именовались тогда “винегретными”.
Время было голодное, и на этих домашних посиделках студенты собирали в складчину общий винегрет – из всего, что каждый принес.
Знаю даже точную дату той винегретной вечеринки: 5 декабря 1945 года (праздник был, День советской Конституции). Тогда и там они познакомились.
Поскольку мама моя была девушкой умной, красивой и решительной, вскоре они поженились.
От всего довоенного маминого детства осталось только несколько групповых фотографий – школьных и каникулярных.
Вот одна: южный пейзаж, типовая курортная архитектура, на ступенях множество разновозрастных представительниц женского пола (“Тов. Володарской, занявшей первое место среди женщин в шашечном турнире. “Культработник”, 1937 год”). Маме пятнадцать лет.
Другая: тоже нечто курортное: море, скалы. Вокруг девушек теперь расслабленные парни (“Санаторий “Одесса”. Кружок танцев. 1939 год”). Ей уже семнадцать.
На всех этих густонаселенных фотографиях маму находишь сразу: яркая, крупная, взрослее своих сверстников, и глаза…
Картинка из других времен. Я маленький. Мы с мамой в вагоне метро. Сидевшая напротив тетка встает, грозно к нам подходит: вы чего на меня так смотрите?! А мама на нее и не смотрела. Глаза ее смотрели,
