принял решение мгновенно. А какое решение мог принять человек, совершивший несколько ходок в места не столь отдалённые? Элементарное. Нет, читатель, ты ошибаешься. Он не отправился разгружать вагоны с целью заработать на выпивку. Он послал Суглинка спереть несколько бутылок водки из находящегося в соседнем доме ресторана, в котором как разгулялась свадьба.
Почему выбор пал на Суглинка? А кого же ещё пошлёшь на такое дело? Узел – тот молчун, ушёл в себя. Кто знает, что у него на уме? Он молчит-молчит, а вот возьмёт вон тот лом, да шандарахнет им по черепушке. Нет уж, его лучше не напрягать. Вёрт? Тот, вроде, единственный, кто захмелел, куда он пойдёт, прямо в вытрезвитель? Да и кулаки у него будь здоров, даром что балагур. Нет, на такое дело безопаснее всего послать именно Суглинка – самого безответного и щуплого из всей компании. А он неожиданно заартачился.
Вот ведь человек. Его жизнь в бараний рог скрутила, по стенке размазала, в дерьмо, извиняюсь, по уши вогнала, а ему пару пузырей водяры стащить "неладно". И у кого?! У буржуёв, что хапают мильёнами. Да у таких сам Бог велел взять то, что плохо лежит. А когда ты чурке-торговцу огурцы разгружал, почто ты вот энти два в свой карман сунул? Ах, тебе не очень зазорно взять съестное с голодухи, тем более, что ты огурцы выбрал вялые, похуже, какие никто не купит и они всё равно пропадут? Ну так на, получай, падла!
Хруст был разгневан бунтом на корабле. А особенно тем, что на его подавление пришлось тратить дефицитные калории.
И после профилактической беседы по душам, Суглинку пришлось идти за водкой. А как не пойдёшь? У Хруста-то, вона – ножик в кармане. Кабы он только кулаками помахал, это ещё ничего, а ну, как он ножик достанет, да полоснёт им? Оно конечно, чем такую жизню терпеть, может от ножика-то и лучше помереть. А ежели он не насмерть пырнёт, тогда как? Рана загноится, болеть будет. Ладно, ежели в больницу попадёшь. В больнице хорошо – тепло, кормят вкусно, горячим, только дают мало. Да ведь токмо в больнице-то долго держать не станут. Только маненько пообвыкнешь и снова на улицу, и не долечив, как в прошлый раз, когда с обморожением туда попал. Эх, кабы тогда не запил крепко, жил бы сейчас в собственном доме, и крышу бы, может быть, заново перекрыл, а и не перекрыл бы, всё лучше, чем вот так. Да что уж сейчас говорить… Придётся идти. Может, там пьяные все, а ещё лучше, если с радости сами угостят.
Угостили. По полной программе угостили.
А ну-ка, что это за индивидуум? Что это за булыжник, за полевой шпат такой затесался среди драгоценнейших алмазов-изумрудов? Что это на ём за костюмчик такой, за сколько баксов? Да на ём ващще никакого костюмчика нет – рвань какая-то, и штиблетов лакированных нет, только какие-то боты суконные с самодельными крючками-застёжками проволочными вместо сломанных "молний". Что это? Кто это? Да никак он, господа, бывшие товарищи, украсть что решил? Не иначе, драгоценности Изольды Павловны или пальто Николая Вольдемаровича. А ну, охрана! Как пропустили, почему пропустили? Житья уже никакого нет от этих бичей-бомжей. Так и норовят, что украсть
