и нужен.
– Вы имеете в виду траур и прочую ерунду? И не подумаю надевать траур. По-моему, жутко допотопный обычай. Какая досада, что Лоуренсу так не повезло. Ужасно досадно.
Она встала, но не двигалась с места, рассеянно хмурясь.
– Наверно, это из-за меня и купального костюма. Такая глупость, сил нет.
Гризельда открыла было рот, чтобы что-то сказать, но по какой-то необъяснимой причине промолчала.
Странная улыбка тронула губы Летиции.
– Пожалуй, – сказала она как бы себе самой, очень тихо, – пойду домой и скажу Анне, что Лоуренса арестовали.
И она вышла. Гризельда обернулась к мисс Марпл.
– Почему вы наступили мне на ногу?
Старая дама улыбнулась.
– Мне показалось, что вы собираетесь что-то сказать, душечка. Знаете, подчас гораздо лучше наблюдать, как все будет развиваться само собой. Можете мне поверить, это дитя совсем не так уж витает в облаках, как старается показать. У нее в голове есть четкий замысел, и она знает, что делает.
Мэри громко постучала в дверь и тут же влетела в столовую.
– Что такое? – спросила Гризельда. – И, Мэри, запомните, пожалуйста, что стучать не надо. Я вам сто раз говорила.
– Мало ли, может, вы заняты, – отпарировала Мэри. – Полковник Мельчетт. Хочет видеть хозяина.
Полковник Мельчетт – начальник полиции в нашем графстве. Я встал не мешкая.
– Я думала, не годится оставлять его в холле, и пустила его в гостиную, – сообщила Мэри. – Со стола убрать?
– Нет еще, – сказала Гризельда. – Я позвоню.
Она снова обернулась к мисс Марпл, а я вышел из комнаты.
Глава 7
Полковник Мельчетт – живой маленький человек, и у него странная привычка внезапно и неожиданно фыркать носом. У него рыжие волосы и пытливые ярко-голубые глаза.
– Доброе утро, викарий, – сказал он. – Пренеприятное дело, а? Бедняга Протеро. Не подумайте, что он мне нравился. Вовсе нет. По правде говоря, никто его не любил. Да и для вас куча неприятностей, верно? Надеюсь, ваша хозяюшка держится молодцом?
Я сказал, что Гризельда восприняла все как подобает.
– Вот и ладно. Когда такое случается в твоем кабинете, радости мало. Реддинг меня удивил, доложу я вам, – позволить себе такое в чужом доме! Совершенно не подумал о чувствах других людей!
Меня вдруг охватило непреодолимое желание расхохотаться, но полковник Мельчетт, как видно, не находил ничего смешного в том, что убийца обязан щадить чувства окружающих, и я сдержался.
– Честно скажу, меня порядком удивило известие, что этот малый просто взял да и явился с повинной, – продолжал полковник Мельчетт, плюхаясь в кресло.
– А как это было? Когда?
– Вчера вечером. Часов около десяти. Влетает, бросает на стол пистолет и заявляет: «Это я убил». Без околичностей.
– А как он объясняет содеянное?
– Да никак. Конечно,
