уже приходилось гораздо реже. Увлечься сложным материалом из фармацевтических публикаций я больше не могла и понимала, что одного лишь уважения к науке мне явно недостаточно для карьеры. Становилось все более ясно, что как исследователь я весьма посредственна и представляла хоть самый малый интерес для спонсоров и студентов лишь в качестве подчиненного ассистента при сильном руководителе вроде моего отца. Я могла лишь как попугай повторять слова однажды заученных курсов. Вполне возможно, что оппоненты поставили бы меня в тупик, задавая наводящие вопросы. А я, растерявшись во время подобной дискуссии, забыла бы что-нибудь важное и скомпрометировала бы теоретическую основу отцовской работы. Вести споры, как он, я совсем не способна. Положение было безрадостное!
Я подрабатывала в Пскове то в аптеках, то в магазинчиках вроде «Суперсвязи» и готовилась к великому будущему, штудируя лекционный материал. Укоряя себя за лень, внушала себе, что работа даст мне финансовую независимость…
Но судьба непостоянна: как раз в эту зиму получилось так, что я оказалась совсем без работы. Сначала с меня сняли оклад в «Суперсвязи» за низкий уровень продаж, потом мы с отцом поехали в упомянутую зимнюю командировку, во время которой оба заболели, потом мне отказали в работе в медицинском центре…
Я старалась компенсировать отсутствие работы подготовкой к лекциям. Хотя свободного времени не оставалось, все равно все больше и больше становилось очевидно, что вместо великого будущего ко мне подкралась великая депрессия.
Слезы и недоумение по поводу того, как же мне жить дальше, я старалась скрыть, надеялась, что родители не заметят перемены в моем настроении, и поняла одно: мне требовалось полностью изменить свою жизнь…
Наконец, от безысходности набрав в Интернете сайт своего любимого Криса Линдсдейла, узнала, что он приезжает этим летом и в Питер, и в Москву, и сразу же зарегистрировалась в форуме российских фанатов. Депрессия отступила мгновенно, и что-то вроде свадебной лихорадки накрыло меня с головой. Я почти на три недели забросила лекции и сидела день и ночь за компьютером, обсуждая подробности будущего Питерского мероприятия с фанатами.
Отец, как бы неожиданно это ни было, не стал меня укорять ни в чем.
– Ты просто прокисла в эти месяцы. Поезжай на концерт, раз уж так тебе неймется. Все-таки май на дворе! – сказал он.
Мама с ним согласилась. Она, к слову сказать, работала в школе учителем биологии.
Прикинув цены на билет в московский «Крокус Сити Холл», я решила поехать в Питер. Билеты в «Юбилейный» стоили значительно дешевле. Все-таки своих средств у меня не осталось совсем, а тратить слишком много родительских денег совесть не позволяла.
В Питере жила подруга моей мамы, с ее сыном мы дружили с самого детства, правда, безо всякой романтики. К ним я рванула в статусе незваной гостьи.
И вот, теперь у гостиницы «Европа» стояла компания странноватых людей,
