когда приехала Лиззи? Она была человеком из страны, в которой я жил с детства и которую, кроме меня, никто не воспринимал всерьез.
В сказках принято долго и упорно искать счастье, сражаться за него, упускать и находить, но ведь сказки бывают разными – в некоторых счастье приходит сразу, а уже потом начинаются приключения. Так было и в моем случае. Как-то я провожал Лиззи домой, мы шли на виду у всей деревни по главной улице, на нас все глазели и обменивались мнениями о том, что я впервые после смерти моей Аннеты появился на людях с женщиной. Мы делали вид, что прогуливались и любовались закатом, а в это время я признавался Лиззи в любви и находил такие слова, каких, как мне казалось, прежде не было в моем лексиконе. Мы подошли к дому и нужно было прощаться. Лиззи протянула мне руку и сказала, глядя в глаза:
«Эндрю (мы уже называли друг друга по имени, это произошло как-то само собой), милый мой Эндрю, у нас с вами особая сказка. Конечно, я вас люблю. И буду с вами до конца».
Мне не понравилось эта фраза – «до конца», по-моему, было еще очень далеко.
«До конца, Лиззи? – воскликнул я. – Значит, вечность!»
Я хотел обнять ее и поцеловать, но на нас смотрели из окон – слева любопытная Магда Пенроуз, справа, из-за забора, старый пень Биллмор.
«Значит, ты согласна стать моей женой?» – спросил я.
И Лиззи ответила, покачав головой:
«Об этом не может быть и речи, никогда не говори мне о венчании или регистрации брака. Никогда, хорошо? Я же сказала, что буду с тобой до конца».
В голосе Лиззи была такая убежденность и такая сила, что я не только не нашелся с ответом, я и рта раскрыть не смог, только кивнул и повел ее в своей дом, и могу себе представить, что о нас говорили в ту ночь, да и во все последовавшие.
Я долго думал о том, почему Лиззи не захотела выйти за меня замуж, предпочтя сплетни нормальному деревенскому счастью. Сначала я решил, что родители Лиззи – из сектантов, мало ли сейчас сект со странными и чуждыми христианству обычаями. Тем более, что в церковь со мной Лиззи никогда не ходила, отговариваясь то болезнью, то усталостью, то просто нежеланием. Наш приходский священник (вы с ним уже познакомились, старший инспектор?) оказался достаточно терпим и тактичен, чтобы не лезть нам в души.
Потом, несколько месяцев спустя, я понял, что… Да, у Лиззи был талант врачевания, она не терпела, когда кто-нибудь неподалеку чувствовал себя плохо, но, избавив человека от недуга или просто от дурного настроения – бывало и такое, поверьте, – Лиззи будто теряла часть собственного здоровья, отлеживалась в постели, не могла утром встать, а когда я, сложив два и два, объявил, что не позволю ей платить за чье-то исцеление такую непомерную цену, она, твердо глядя мне в глаза, ответила, что цена назначена не здесь, и что это ее долг, и если она перестанет делать то, что делает, то цена ее жизни окажется еще выше, и вообще, сказала она, «если ты меня действительно любишь,
